Было много и холостяков, большой процент петербуржцев высшего слоя общества так и умерли бездетными. Самые известные из них, наверное, — знаменитый дипломат, князь Горчаков, и писатель Гончаров, автор «Фрегата «Паллады», «Обыкновенной истории», «Обрыва» и «Обломова».
Один из результатов — чудовищное преобладание смертности над рождаемостью. По данным на 1888 год, в Петербурге умерло около 29 тысяч человек и родилось 22 тысячи. При этом ведь многие уезжали умирать на родину, в свои деревни и маленькие городки, цифры смертности наверняка на самом деле выше.
Кто живет в Санкт-Петербурге?
Пертурбации 1918–1920 годов не могли не отразиться на самосознании жителей Петербурга. Из двух с половиной миллионов человек к 1920 году осталось всего восемьсот тысяч. Возник жуткий город В. Шефнера, где вечерами стреляют в переулках, а людей стало так мало, что их не хватает, чтобы населить уже имеющиеся квартиры[114].
Число не вернувшихся после Гражданской войны, выгнанных из города «за происхождение» вряд ли когда-нибудь установят точно, хотя бы до сотен человек. Главное — до миллиона человек, бывших петербуржцев, понесли петербургский менталитет, питерское беспокойство по России. А пустота Петербурга стала наполняться новыми людьми… Получалась удивительная вещь — коммунисты боялись и не любили Петербурга, но они сделали все необходимое, чтобы Петербург «работал» на всю страну, и как можно с большим эффектом.
Малоизвестная деталь — в 1930-е чаще «забирали» и высылали немцев, шведов и эстонцев. По закону коллективной ответственности они оказывались как бы виновными за то, что в Эстонии, Германии и Швеции не особо жалуют коммунистов и строй в этих странах буржуазный. Еще в 1920-е годы финны в основной своей массе выехали в Финляндию. Город по составу населения становился все более и более русским… и восточным: городом татар и кавказцев. Тем более что во время Второй мировой войны не только погибли миллион человек, а часть выехавших из города не вернулась. Высылали немцев, эстонцев, шведов, а оставшиеся практически не пережили блокады.
После блокады старались не пускать в город евреев, выехавших по Дороге Жизни. Сохранился анекдот: генерал проверяет списки эвакуантов, подлежащих возвращению. «Так… Иванов… Пусть едет. Петров… Пусть едет. Сидоров… Пусть едет (генерал ставит галочки возле фамилий). Рабинович… Гм… Рабинович… Ну, этот и сам приедет!» И генерал вычеркивает Рабиновича из списка.
В результате за годы войны и сразу после нее Санкт-Петербург окончательно утратил свое языковое и национальное многообразие.
Было бы любопытно узнать: какой процент из современных пяти миллионов петербуржцев родились в Петербурге? Имеют отцов, которые в нем родились? Дедов? Прадедов?
Но независимо от цифр, факты вопиют: в XX веке огромное множество петербуржцев оказались вне своего города. А сейчас в Петербурге живет в основном новое население. Большинство его жителей еще не успели превратиться в петербуржцев.
Да, и еще — инородцы самого разного происхождения. Чеченцы, азербайджанцы и курды, прожив в городе три поколения, обязательно сделаются петербуржцами, но пока-то они ими не сделались.
Плавильный котел Петербурга превращает многонациональную массу в местный вариант русского народа. Делает он это медленно, а в это, далеко не упревшее «варево» все время подбрасывается новое и новое «топливо»…
В Петербурге XIX века было много немцев (8–9 % всего населения). Теперь примерно столько же «лиц кавказской национальности».
Петербург в начале 3-го тысячелетия — город не менее сложный по составу населения, чем город начала XX века. Но состав этот другой, и только в одном — совпадение. И тогда и теперь большинство населения Петербурга составляют те, кто еще не стал петербуржцем.
Комфортно ли жить в Петербурге?
Действительно, хорошо ли жить в Петербурге? Или, скажем так: лучше ли жить в Петербурге, чем в Ярославле или во Пскове?
Ответим сразу: в материальном отношении, конечно же, жить в Петербурге было хорошо. Хорошо там жить и сейчас. Петербург начала XXI века по уровню жизни приближается к городам Германии. Псков и Новгород недотягивают даже до Польши.
