Немцы были лояльны шведам-единоверцам. Один из купцов Ниеншанца так хорошо снабжал шведского короля Карла XII деньгами в начале Северной войны, что король дал ему вместо простонародной немецкой фамилии Фризиус фамилию Фризенгейм и дворянство.
Но вот что интересно: и немцы, и русские, и финны были одинаково пассивны во время Северной войны. Коренное население этих мест, русское, немецкое и финское, не помогало и не мешало действиям как шведской, так и русской армии. Позже, особенно в XIX–XX веках, стали придумывать патриотические сказочки про то, как ликовали русские при подходе армии Петра I, как в русских городах Ижоре и Канцы помогали русской армии… Есть много книг, посвященных этой теме, я рекомендую читателю одну из них, Писарева, про Василия Корчмина, разведчика земли ижорской, — просто потому, что она написана талантливее остальных[20], прочитаете — не пожалеете.
Но и в этой книге сообщаются сведения совершенно фантастические, потому что русское население этих земель было совершенно равнодушно к национальной идее московитов. Потомки новгородцев вовсе не считали себя подданными московского царя и не рвались под его руку. После завоевания Прибалтики Петром многие из них уехали в Швецию или в независимое тогда Герцогство Курляндия.
— Предатели! — ругали их солдаты Петра.
— Мы привыкли быть свободными людьми… — пожимали плечами русские люди, никогда не бывшие подданными Москвы и не собиравшиеся ими становиться.
Ведь и правда — русское население Прибалтики происходило от новгородцев. Собственно, они и были новгородцы, пережившие падение своего государства, разгром Новгорода Москвой, и оставшиеся жить на своих коренных землях, но уже под шведским королем. В новгородское время они были гражданами своего государства Великого Новгорода, а не холуями московского то ли князя, то ли хана. Шведское же государство как ни суди, а не было оно ни деспотическим, ни жестоким. Перебежчики из Московии Петра I были нередки, солдаты его армии частенько дезертировали — в том числе и во время Северной войны. Русские Прибалтики могли составить свое мнение о происходящем в Московии (которую они и так не жаловали).
…А вот немцы, как ни парадоксально, практически все остались в Российской империи и принесли присягу на верность Петру I. История любит иронию.
Как мы видим, драма завоевания устья Невы, ее поймы, происходила среди городов и деревень, между людьми разных народов. Где тут одинокие челны, пустынные реки, непуганые птицы? Посреди города Фридрихсхавна?
Глава 5 Миф плохой почвы и скверного климата
Шаг в сторону — болотина, в другую — трясина. И все заросло такой древесной дрянью, что ни в стройку ее, ни в гать, ни в костер — каши не сваришь.
Н.И. Дубов
Еще один классический миф — про плохой, вредный для человека климат Петербурга. Вообще-то достаточно посмотреть на огромные дубы и липы в этом городе, чтобы удостовериться в обратном. Да и современный опыт огородничества на территории Петербурга вовсе не убеждает в плохом климате и бедности почв.
Да и с чего может быть бедной, малоурожайной почва в пойме реки? Там, где река каждый год приносит и откладывает ил, и сама поливает землю во время разлива? Если бы это было так, пришлось бы признать — Нева совершенно уникальна! Это единственная река, в пойме которой земля хуже, чем на окружающих высотах.
Острова, составляемые протоками Невы при ее устье, новгородцы называли «Фомени» — от финского слова tamminem — то есть «дубовый». Видимо, дубов было мало на бедных почвах Карельского перешейка, и на финнов производили большое впечатление огромные дубы, росшие на богатых и хорошо увлажненных почвах островов и поймы Невы.
В книгах 1587 года упомянуты 35 обж, то есть примерно 525 десятин пахотной земли «на Фоменях».
В более поздние времена пойменные участки долины Невы входили в погост Спасский и составляли округ города Орешка.
Военные поселения и крепости — их можно было возводить где угодно. Но уж крестьяне никогда не селились там, где трудно кормиться сельским хозяйством. На территории же Петербурга находились русские деревни: Сабирино, Одиново, Кухарево, Максимове Волково, Купчино. В районе Смольного располагалось большое село Спасское. В устье Фонтанки — финская деревня Каллила, превращенная потом в русскую Калинкино. На месте Адмиралтейства была шведская деревня, а на месте будущего Инженерного замка — мыза майора Канау. При мызе был обширный ухоженный сад с множеством фруктовых деревьев. Именно этот сад Петр превратил в Летний сад.
