В замке воцарилось отчаяние; испуганный граф де Беренгельд не обладал характером, способным выдержать подобные испытания. Видя, как жена его умирает, испуская душераздирающие вопли, он мог лишь плакать горючими слезами.
Находясь подле графини, Лаградна не осмелилась пойти на риск и сделать сложную операцию, дабы помочь ей разрешиться от бремени. Она предоставила природе свободу действий и удовлетворилась тем, что беспрерывно напоминала всем о смертельной опасности, грозящей госпоже Беренгельд и ее ребенку.
Посреди всеобщего замешательства графиня, чьи страдания были поистине ужасны и превосходили муки, которые женщина в состоянии вытерпеть, страшно закричала и внезапно затихла. Напрасно Лаградна пыталась объяснить оцепеневшему и утратившему способность соображать графу, что жена его умирает, не будучи в силах самой освободиться от находящегося в ней ребенка, и надо срочно привезти врача. Спасти графиню могла только рискованная операция, но Лаградна боялась, а возможно, и не знала, как ее делать. Наступила гнетущая тишина — предшественница смерти; внезапно в галерее раздались тяжелые гулкие шаги, пол задрожал, дверь с грохотом распахнулась, и вошел гигантского роста старец, точная копия портрета, висевшего в гостиной! При виде его граф потерял сознание, а Лаградна оцепенела; не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, старая повитуха во все глаза смотрела на жуткого демона, чей возраст исчислялся веками. Землистого оттенка кожа и иссохшие руки старца делали его похожим на мертвеца, но пылающие глаза, чей взор завораживал и подавлял, свидетельствовали о том, что обладатель их — живое существо.
Очнувшись, граф Беренгельд пребывал в растерянности, его бросало то в жар, то в холод, он то засыпал, то в ужасе просыпался; не понимая, что ему делать и куда бежать, он ощущал себя кроликом, попавшимся на глаза разинувшему пасть удаву. Наконец, уставившись в паркетные половицы у себя под ногами, он затих, ожидая, что произойдет дальше.
Ощутив прикосновение ледяных рук, графиня испустила пронзительный вопль. Приподняв отяжелевшие веки, она уставилась на загадочного старца, подносившего к ее губам флаконы с отваром из трав и одновременно ловкими движениями помогавшего тяжелой работе природы… Ее потухший взор разглядел окаменелый череп этой тени человеческой, и она узнала существо, о котором столько рассказывала Лаградна… Леденящий душу крик вырвался из ее пересохшей глотки. Испуг ее был столь велик, что она даже позабыла о страданиях плоти. В то время, как мучения графини — душевные и телесные — множились, исполинский старец, схватив тонкий сверкающий нож, один вид которого вызвал у Лаградны поистине священный ужас, уверенно сделал разрез, спасая тем самым и ребенка, и мать.
Пока старец любовно, с величайшим искусством и знанием дела проводил сложнейшую операцию, повитуха в изумлении сидела рядом; судя по ее затуманенному взору, ей казалось, что она видит сон. Каждое движение старца виделось ей гибельным для графини, рискованная операция, по ее мнению, должна была окончиться плачевно, а когда манипуляции старца и его лекарства явственно облегчали страдания графини, их благотворное действие Лаградна приписывала колдовству. Тогда ей чудилось, что она грезит и видит перед собой демона, владеющего искусством укрощать природу.
Столетний Старец укрыл лежащую без сознания графиню, затем кинжалом разжал ей зубы и капнул в рот несколько капель неизвестной жидкости, отчего на щеках обессилевшей матери вновь заиграл румянец: освежающий сон овладел ею… Тогда незнакомец принялся медленно водить руками над головой спящей, проделывая при этом загадочные пассы: видимо, он разгонял боль и помогал природе поскорей восстановить силы измученной женщины. Телодвижения старца были необычайно неуклюжи, и Лаградна не сразу поняла почему — причина заключалась в том, что он старался держаться подальше от своей пациентки и не касаться ее. Усилия загадочного существа не пропали даром: искаженные болью черты графини разгладились и озарились радостью. Целитель же, похоже, все больше и больше уставал от проводимой им странной операции. Вскоре Лаградна заметила, что по серому массивному черепу этого поистине сверхъестественного существа покатились капли пота. Неземные силы, сокрытые в гигантской махине его тела, вырвались наружу и заполнили комнату, слишком тесную для победителя смерти. Перед глазами Лаградны поплыло облако голубоватого дыма… Оно становилось все гуще и гуще, и, наконец, старая повитуха потеряла сознание! То же случилось и с графом. Впрочем, его чувства давно уже притупились, и можно с уверенностью сказать, что он с самого начала присутствовал при этой странной сцене не как сопереживающий наблюдатель, а как бесстрастный выходец из могилы…
