Стоицизм на каждый день - страница 49
Марк Аврелий. Размышления. 7.48
У поэта Лукиана[232] есть прекрасный диалог «Икароменипп, или Заоблачный полет», в котором рассказчик получает возможность летать и смотреть на мир сверху. Обратив взор на землю, он видит, какими до смешного маленькими выглядят с небес даже самые богатые люди, усадьбы и целые империи. Все их битвы и заботы при взгляде с высоты становятся ничтожными.
В античные времена такое упражнение было исключительно теоретическим: удавалось забраться всего лишь на вершину горы или на дом высотой в несколько этажей. Однако по мере развития технологий люди смогли действительно увидеть мир с высоты птичьего полета – и даже больше.
Астронавт Эдгар Митчелл был одним из первых людей, взглянувших на планету из космоса. Позднее он писал:
В космосе у вас проявляется мгновенное глобальное осознание, ориентация для людей, сильное недовольство состоянием мира и стремление что-то с этим сделать. Отсюда, от Луны, международная политика выглядит такой мелочной. Вам хочется сгрести какого-нибудь политика за шкирку, утащить за четверть миллиона миль и сказать: «Смотри сюда, сукин сын».
Если разделить точку зрения, описанную Платоном, можно решить множество проблем.
Используйте это.
Нельзя быть солдатом? – Пусть добивается почетных должностей. Нужно проводить жизнь в уединении? – Пусть будет оратором. Приказано молчать? – Пусть помогает гражданам молчаливым заступничеством. Опасно даже появляться на форуме? – Дома, в зрительном зале, на пиру пусть обратится с речью к честному товарищу, верному другу, сдержанному гостю. Если он лишится гражданской деятельности – пусть выполняет свой человеческий долг[233].
Сенека. О безмятежности духа. 4.3
Незадолго до смерти, когда победа в Гражданской войне в США уже была близка, Линкольн рассказал в кругу военачальников историю о человеке, который хотел получить высокую должность в правительстве. Сначала он интересовался, нельзя ли сделать его министром иностранных дел. После отказа попросил более скромный пост. После повторного отказа – должность рядового таможенника. Поняв, что не получит даже этого, он попросил у Линкольна старые штаны. «Хорошо быть скромным», – смеялся Линкольн, завершая свой рассказ.
Эта история воплощает гибкость и целеустремленность стоицизма. Если мы не можем сделать это, мы можем попробовать сделать другое. Если не можем другого, то, вероятно, нам можно попробовать третье. А если и оно невозможно – всегда найдется что-то еще. И даже если итоговым вариантом окажется всего лишь «должность» хорошего человека, у нас всегда будет возможность применить нашу философию.
Так что же мы возмущаемся? Что жалуемся? На то мы и рождены[234].
Сенека. О провидении. 5.7–8
Никто не говорит, что жизнь проста. Никто не обещает, что она будет справедливой.
Однако не забывайте: долгая и непрерывная череда ваших предков прошла через невообразимые невзгоды, трудности и сражения. Их гены и их кровь наполняют ваше тело. Без них не было бы вас.
Вы наследник впечатляющей традиции и, будучи их жизнеспособным потомком, способны на то же, на что были способны они. Вы предназначены для этого. Взращены для этого.
Имейте это в виду в трудную минуту.
И мы еще говорим: «Господи боже, как бы мне не беспокоиться?» Глупец, разве нет у тебя рук? Разве не сделал их тебе бог? Сиди теперь и молись, чтобы у тебя не текли сопли! Ты лучше высморкнись и не вини[235].
Эпиктет. Беседы. 2.16.13
Мир несправедлив. Игра – жульничество. Кто-то точит на вас зуб. Возможно, эти утверждения и верны, но на практике – здесь и сейчас – какая вам от них польза? Тот правительственный доклад или эта сочувственная статья не помогут оплатить ваши счета, заживить сломанную ногу или получить экстренный кредит. Тот, кто поддастся жалости к себе и слезам, стеная: «Горе мне!» – не получит ничего, но потеряет энергию и мотивацию, необходимые для того, чтобы справиться с проблемой.
У нас есть выбор: сосредоточиться на том, как нас обидели, или использовать имеющиеся ресурсы и взяться за дело. Будем ли мы ждать, пока кто-то спасет нас, или прислушаемся к призыву Марка Аврелия: «Поспешай-ка лучше к своему назначению и, оставив пустые надежды, самому себе – если есть тебе дело до самого себя – помогай, как можешь»
