Стоицизм на каждый день - страница 15

У описанных сценариев есть общее – как говорит Эпиктет, это желание того, что не находится в нашей власти. Расстраиваться, возбуждаться, нервно расхаживать – эти напряженные, болезненные и тревожные мгновения демонстрируют всю нашу тщету и рабскую зависимость. Мы пялимся на часы, на биржевой телеграфный аппарат, на очередь в соседнюю кассу, на небо, словно мы отправляем какой-то религиозный культ, в котором божества судьбы предоставят нам желаемое только тогда, когда мы пожертвуем им свое спокойствие.

Если сегодня вы начнете беспокоиться, спросите себя: почему у меня желудок завязывается узлом? Кто сейчас управляет: я или моя тревога? И самое главное: а моя тревога приносит мне хоть какую-то пользу?

Вы когда-нибудь видели, как крепкий профессионал-управленец общается с прессой? Для него как будто не существует неудобных и жестких вопросов, для него нет язвительного и оскорбительного тона. Любой удар отражается с юмором, самообладанием и терпением. Даже если его жалят или провоцируют, он предпочитает не вздрагивать и внешне не реагировать. Это удается не только благодаря опыту или тренировкам. Такие люди понимают: эмоциональная реакция лишь ухудшит ситуацию. Журналисты только того и ждут, чтобы собеседник поскользнулся или разозлился, поэтому для успешного общения с прессой важно сохранять самообладание.

Маловероятно, что сегодня на вас где-то нападет толпа жаждущих жареных фактов репортеров и завалит скользкими вопросами. Но готовность к этому может оказаться полезной. Какие бы стрессы, разочарования или перегрузки ни возникли у вас на пути, не вредно заранее сформировать свой образ в острой ситуации и в нужный момент использовать его в качестве образца действий.

Свобода воли – проайресис, как ее называли стоики[68], – своего рода неодолимость, которую мы способны взращивать. Мы можем отмахнуться от враждебных наскоков и быстро справиться с давлением и проблемами. А когда закончим, то, подобно нашему профессионалу, сможем ткнуть пальцем в толпу и сказать: «Следующий!»

Подумайте о неуравновешенных людях, присутствующих в вашей жизни. Не о персонах с подлинным душевным расстройством, а о тех, у кого расстроены и жизнь, и решения. У них все либо взлетает в небеса, либо рушится в пропасть; каждый их день либо восхитителен, либо ужасен. Разве такие люди не утомляют? Разве вам не хотелось бы, чтобы у них был своего рода фильтр, через который они могли бы пропускать хорошие и плохие устремления?

Такие фильтры существуют. Это справедливость, разум, философия. Если и есть центральный смысл стоической мысли, то вот он: всевозможные побуждения обязательно появятся, и ваша задача – контролировать их, как если бы вы дали собаке команду «К ноге!». Попросту говоря: думай, прежде чем действовать. Спрашивай: кто здесь контролирует ситуацию? Какие принципы ведут меня?

Цитировать речь Теодора Рузвельта «Человек на арене» о том, кто отважно борется и у кого поэтому «лицо покрыто грязью, потом и кровью», уже стало банальностью. Рузвельт произнес эту речь вскоре после того, как покинул президентский пост, но продолжал оставаться на гребне популярности. Через несколько лет он пойдет против собственного протеже в попытке вернуть себе Белый дом, потерпит неудачу, а по ходу кампании едва не погибнет[71].

Он также по счастливому стечению обстоятельств выживет, исследуя реку в Амазонии, убьет тысячи животных в африканских сафари, а затем будет упрашивать Вудро Вильсона разрешить ему участвовать в Первой мировой войне, несмотря на непризывной возраст – 59 лет. Он совершил в жизни