* * *
даль с ними и со мной, с собой — дожд
ливой.
оттуда приходят осенние дни, чтоб этот
холод справедливый коснулся тех, кто
не одни.
вы ночь? — спросил я глухо.
она ответила: всегда.
стальным плечом коснувшись слуха, словно
клейменая звезда.
скажи мне рой твоих мечтов, твои про
зрачные педели, пусть сваи гордые мос
тов и ветер напрочь опустели.
кто, как безмолвный и каменный вид, себя
дает воде чугунной?
ссутулив очи, он молчит для отражений
семиструнных.
час подошел к облакам, к полночи, зла
том сверкнув, холода вогнутый храм в
воздухе водном разув.
пусть смысл уйдет в какую-нибудь даль:
там ему место.
вот случай: если утра сталь запнется
судороги вместо
ВЕСЕННЕЕ
был славный, непрошедший день.
лучей имена ликовали,
и свет гремел на наковальне,
и опускала молот тень.
я в этот миг кузнечно-страшный,
полуоглохший-полунет,
вдыхал седеющие башни,
зари откашливая след.
и мощные узлы ограды
метали копья на бегу
в — чтоб воскресая был не рад он —
веков простуженный чугун.
о, поздняя моя отчизна!
о, слово умершее вслух!
какой усмешкою ты вызван,
созвездий сгорбившийся дух?
* * *
портрет художника.
его глаза лежат как глыбы на белом возду
хе вокруг, в петлице холод отличился сво
ими лепестками вдруг.
художник говорит, слова с порога сразу в
тишину, ломая цвет старинного объема, взя
того в турецкий плен нести свой жбан.
ему отвечают и говорят и внемлют, он опе
режает даже ход, но вдалеке свет песнь
свою заводит о редких ноябрях в такой
пронзительный след.
и невеста его — большая цветная, в руке
громоотвод, чтобы гроза смела сюда свой
звук избавить, ее походка отвечает той
нескольколетней глубине.
она художнику легонько замечает:
здесь много странного и много никакого,
особенно вдали, где неба кривизна, ты
здесь внутри своих же дней, они хотят
твоего узнать сомнения, чтобы опериться
и греметь сильней. ты слышишь же что я
тебе нашептываю?
он отвечал художник без портрета:
невеста, о громче многих вод шумит столич
ный ливень, железными струнами, любой по
павшейся высотой, о облако без смысла и
без ножек и без ножей наточенных туда! я
слышу что открыты стекла что зрение горит
от чехарды что битва за четверг проиграна
старухой-янычаркой и что болит от дней
светила легкий круг.
она ему невеста возразила, но кратко, что
бы лопнуло сильней чтобы судьбы кривая
рукоятка пришлась как раз на уровне всех
лет.
крррых!
и тотчас луч без полдня оказался, своей
реки не чувствуя на дне, и только рост
его гвардейским назывался и только мысли
строились в карре
* * *
когда удар весны совпал с раскатом кровель,
чугунные лучи скользнули по воде,
и черные мосты, подчеркнутые кровью,
повисли как времен невидимый предел.
он означал ничто, он был прозрачней ночи,
слегка касаясь звезд, слегка касаясь нет,
и, будучи ничем, был, как ничто, отточен,
