Все молчали, ежась под южным ветром,
Кутались в шубы, плащи, пальто.
А она из глубокого глядела пространства
И давила глазами как бетонной плитой.
Мы все любили ее – каждый хотя бы раз.
Наверное, именно в том причина
Всей этой муки. И не отрывали мы глаз
От столба в пространстве гнилом и черном.
ЕНаконец, все кончилось. Лохматый огонь
Облизал языками грязное небо.
Мы по одиночке уходили домой,
Но вместе тащили железный жребий.
Там, в теплых квартирах, оюнимем жен,
Повесим пальто, влезем в тапочки, выпьем чаю,
Телевизор посмотрим и спать пойдем.
И лишь южный ветер будет гудеть прощально.
1988 ноябрь
Поверь, я стою по колено во лжи,
Тону в океане тягучей воды.
На Божьи весы не могу положить
Ни грамма надежды, ни грамма беды.
Шагаю ли в сумерках по мостовой,
Автобус ли носит в потемках меня -
Все вьется огонь над моей головой,
И некуда мне убежать от огня.
И ночью огонь меня душит и жжет,
И в пламени желтом дымится душа,
А воздух тягуч, неподвижен и желт,
И воздухом этим нет силы дышать.
Свобода моя за фанерной стеной.
Казалось бы чушь – а попробуй пробей.
Я сам возводил эту стену давно,
Я сам приготовил ловушку себе.
И ночью меня не спасет димедрол,
Не вырваться в сон из фанерной тюрьмы.
…Я вовсе не смешивал зло и добро,
Я разом лишился и света, и тьмы.
Ну что положу я на Божьи весы,
По лесенке шаткой на небо взойдя?
И хоть я не чувствую ржавой косы,
Но знаю, чьи очи мне в спину глядят.
А может, я выплыву утром из лжи
И стену фанерную локтем пробью?
Но утром автобус в потемках бежит,
И видимо, зря я лекарства не пью.
1988 ноябрь
…Талого снега седые осколки…
Граждане тащат под мышками елки.
Толпами – яблоку негде упасть,
Лезут в трамвая железную пасть.
Кажется, мартом запахло везде.
Плавает свет фонаря на воде.
Все потекло – потепленье в природе,
А уж декабрь кончается вроде.
…Старенький вторник огни зажигает.
Я по своей Щербаковке шагаю,
Слышу, как в небе звоночки звенят.
Люди спешат и толкают меня.
Стрелки часов почему-то стоят.
Этого, правда, я не замечаю.
Видно, растаяла льдина печали,
Все возвратилось на круги своя.
Кто ж меня спас? Кто дорогу открыл мне?
Кто подарил мне зеленые крылья?
Видимо, Бог. Жаль, не видно мне Бога,
Хоть фонари осветили дорогу.
1988 декабрь
Город, по которому я шел,
Синими сугробами завален.
…И меня, и их нарисовали
На стене цветным карандашом.
Фонари светились на стене,
Пробегали по стене машины,
Граждане толкались и спешили,
И на граждан падал синий снег.
Да и я, поверьте, весь в снегу,
Так уж я не стенке нарисован -
По сугробам я шагать способен,
А уйти оттуда не могу.
Впрочем, что о несвободе ныть?
Вот пришли родители в квартиру,
Уши ребятенку накрутили
И, вздыхая, стенку стали мыть.
Город, магазины, толкотня -
Все исчезло под сырою тряпкой.
Пять минут – и стало все в порядке -
Будто бы и не было меня.
1989, январь
Жалеют на Руси юродивых,
Жалеют на Руси убогих.
Они печальным видом вроде бы
Напоминают нам о Боге.
Они идут по мокрой площади -
В лаптях, в сандалиях, босые…
И флаг какой-нибудь полощется
(Смотря какая власть в России).
Над ними тьмою льются сумерки,
Им тополя звенят листвою,
Им подают копейку умники
И вслед качают головою.
Народ жалеет их и жалует
То пенсией, то психбольницей
И говорит: "Уж вы пожалуйста
За нас сумейте помолиться!"
И потому у нас убогие
Бывают веселы и сыты,
В стране монахов и разбойников,
Доносов, лагерей и пыток.
1989 февраль
И все же надо шагать по степи,
Но степь не спит и земля не спит,
И словно река к своим берегам,
Прислушивается земля к шагам.
Но свет холодный, но лунный свет
Украл у пространства и плоть, и вес,
И все же надо шагать по степи,
Поскольку уже нельзя искупить
Ни синей тьмы, что ползет за спиной,
Ни плоскости, что лежит под луной.
…Земля безвидна, земля пуста
И не достигнута высота,
Откуда льется холодный свет,
Где нет земли, да и неба нет.
1989 март
Пьют на кухнях конвоиры,
На обоях – пива пятна.
Коммунальные квартиры
Души вынули из пяток.
А за окнами трамваи
Хищно пасти разевают,
Ясень смотрит в облака,
Словно ствол зенитной пушки.
…Стали в очередь старушки
В ожиданьи молока.
Всей колодой птицы-карты
Потянулись к горизонту,
Дождик нехотя закапал,
