Страна несчастная моя! К тем, что тобой оскорблены,
Сойди смиренно — пусть они тебе окажутся равны.
Кого, стопой своей поправ,
Лишила ты священных прав,
Те, что стоят перед тобой, твоих объятий лишены,
Пусть в унижении своем тебе окажутся равны.
(«Страна несчастная моя!»)
Через всю свою жизнь Тагор пронес страстное стремление к пробуждению народа, утверждению национального и человеческого достоинства простого человека своей родины, видя в этом путь к ее национальному освобождению. В 1901 году он писал:
Согнуты спины, плети суровы,
Души покорны, тяжки оковы.
Грязь, поруганье, обиды, срам,
Клонится гордость к чьим-то ногам.
О, ниспровергни нагроможденья
Рабства, позора и оскверненья.
Дай наконец-то расправить грудь —
Утро, свободу, небо вдохнуть.
(«Родину бедную…»)
Но если в те времена, когда индийское освободительное движение делало лишь первые шаги, стремление поэта к свободе родины и раскрепощению ее народа представало именно мечтою, порою звучавшей и как мольба, то впоследствии мечта сменяется уверенностью, а мольба — призывом к молодежи «разбить алтарь рабства». Этот перелом виден уже в стихах книги «Журавли», вышедшей в годы первой мировой войны. Тагор тонко почувствовал назревание исторических перемен в мире и у себя на родине. И хотя поэт еще очень смутно представлял себе, в чем именно они будут заключаться, он горячо желал прихода новых светлых сил, которые разрушат старый мир. Тагор хотел быть с ними.
Сбрось прах веков и ржавь оков!
Мир засевай бессмертья семенами!
В грозовых тучах ярых молний рой,
Зеленым хмелем полон мир земной,
И ты возложишь на меня весной
Гирлянду бокула, — то близко время,
Приди, бессмертное земное племя!
(«Юное племя!»)
Призывая покончить со старым миром, Тагор часто обращается к образу «игры». Это один из излюбленных образов тагоровской поэзии вообще, но прежде поэт придавал ему во многом иной смысл. Сам по себе образ игры у Тагора восходит к индийским религиозно-философским представлениям, согласно которым видимый мир создается и разрушается в божественной игре творца. Еще в книге «Гитанджали» Тагор противопоставлял «игру» как свободное проявление творческих сил гнету окружавшей его повседневности. Но эта игра разрушения и созидания подчас представала у него не только свободной, но и бесцельной, даже бездумной, — отсюда частое в то время обращение поэта к игре детей. Теперь же в тагоровском образе игры все сильнее звучит призыв к целенаправленному разрушению старого ради создания нового, лучшего. Поэт хочет, чтобы это делалось смело и решительно.
Так играл я не раз. — Все новое, знаю,
Строят, вдребезги старое разбивая,
Путь потеряв, открывают неведомый,
Беды нам только кажутся бедами,
Знаю — из разорванных пут
Шутя для качелей веревки плетут.
(«Звук шагов»)
Мудростью и тонкой лиричностью веет от слов Тагора о грядущем поэте, чей приход Тагор встречает со спокойной уверенностью, которую дает ему сознание, что и он сам в чем-то принадлежит наступающему новому.
Ну что же? Я уйду, не ведая печали,
Чтоб новых, лучших дней напевы зазвучали
Ужели из цветов моей весны
Нельзя сплести венок поэту новизны?
(«Новый слушатель»)
Не следует, однако, думать, что призывы Тагора к разрушению старого мира, громко прозвучавшие в поздний период его творчества, свидетельствовали о переходе поэта на последовательные революционные позиции. Его социально-политические взгляды по-своему отразили развитие индийской общественной мысли в ходе национально-освободительного движения и именно в рамках последнего. Этапы этого развития, совершавшегося на протяжении долгой жизни поэта, и свойственные каждому из этих этапов представления не только сравнительно быстро сменялись, но и как бы наслаивались друг на друга.
Так и у Тагора призывы к революционному преобразованию, растущее сочувствие социализму сочетались с унаследованным моралистическим подходом к общественной жизни, включая идеи «ненасилия», которые Тагор, впрочем, не абсолютизировал, как Ганди. Но главное состояло именно в том движении вперед, которое было свойственно идейным исканиям великого индийского поэта. И если в книге «Журавли» призывы к свободе звучат еще отвлеченно, а подчас и моралистично, то в стихах книги «Завершения» Тагор говорит именно о борьбе за свободу, возвеличивает ее героев и мучеников, зовет к действию:
