Стихотворения, не вошедшие в сборники - страница 15

---

Перейти на стр. ОК

---

ВСТРЕЧА

И странной близостью закованный…

А. Блок

Тоска, и тайна, и услада…

Как бы из зыбкой черноты

медлительного маскарада

на смутный мост явилась ты.

И ночь текла, и плыли молча

в ее атласные струи

той черной маски профиль волчий

и губы нежные твои.

И под каштаны, вдоль канала,

прошла ты, искоса маня;

и что душа в тебе узнала,

чем волновала ты меня?

Иль в нежности твоей минутной,

в минутном повороте плеч

переживал я очерк смутный

других — неповторимых — встреч?

И романтическая жалость

тебя, быть может, привела

понять, какая задрожала

стихи пронзившая стрела?

Я ничего не знаю. Странно

трепещет стих, и в нем — стрела…

Быть может, необманной, жданной

ты, безымянная, была?

Но недоплаканная горесть

наш замутила звездный час.

Вернулась в ночь двойная прорезь

твоих — непросиявших — глаз…

Надолго ли? Навек?.. Далече

брожу и вслушиваюсь я

в движенье звезд над нашей встречей.

И если ты — судьба моя…

Тоска, и тайна, и услада,

и словно дальняя мольба…

Еще душе скитаться надо.

Но если ты — моя судьба…

1 июня 1923

ПРОВАНС

1. Прованс

Как жадно, затая дыханье,

склоня колена и плеча,

напьюсь я хладного сверканья

из придорожного ключа.

И, запыленный и счастливый,

лениво развяжу в тени

евангелической оливы

сандалий узкие ремни.

Под той оливой, при дороге,

бродячей радуясь судьбе,

без удивленья, без тревоги,

быть может, вспомню о тебе.

И, пеньем дум моих влекома,

в лазури лиловатой дня,

в знакомом платье незнакома,

пройдешь ты, не узнав меня.

15 июня 1923

Сольес-Пон

2 Солнце

Слоняюсь переулками без цели,

прислушиваюсь к древним временам:

при Цезаре цикады те же пели,

и то же солнце стлалось по стенам.

Поет платан, и ствол в пятнистом блеске;

поет лавчонка; можно отстранить

легко звенящий бисер занавески:

поет портной, вытягивая нить.

И женщина у круглого фонтана

поет, полощет синее белье,

и пятнами ложится тень платана

на камни, на корзину, на нее.

Как хорошо в звенящем мире этом

скользить плечом вдоль меловых оград,

быть русским заблудившимся поэтом

средь лепета латинского цикад!

Сольес-Пон, 1923 г.

ПЕСНЯ

Верь: вернутся на родину все —

вера ясная, крепкая: с севера

лыжи неслышные, с юга

     ночная фелюга.

Песня спасет нас.

     Проулками в гору

шел я, в тяжелую шел темноту,

чуждый всемуб — и крутому узору

черных платанов, и дальнему спору

волн, и кабацким шарманкам в порту.

Ветер прошел по листам искривленным,

ветер, мой пьяный и горестный брат,

и вдруг затих под окном озаренным:

ночь, ночь — и янтарный квадрат.

Кто-то была та, чей голос горящий

русскою песней гремел за окном?

В сумраке видел я отблеск горящий,

слушал ее под поющим окном.

Как распевала она! Проплывало

сердце ее в лучезарных струях,

как тосковала,

     как распевала,

молясь былому в чужих краях,

о полнолунье небывалом,

о небывалых соловьях.

И в темноте пылали звуки —

рыдающая даль любви,

даль — и цыганские разлуки,

ночь, ночь — и в роще соловьи.

Но проносился ветер с моря

дыханьем соли и вина,

и гармонического горя

спадала жаркая волна.

Касался грубо ветер с моря

глициний вдоль ее окна,

и вновь, как бы в блаженстве горя,

пылала звуками она…

О чем? О лепестке завялом,

о горестной своей красе,

о полнолунье небывалом,

о небывалом —

     ветер! Вернутся на родину все —

вера ясная, крепкая: с севера

лыжи неслышные, с юга ночная фелюга…

Все.

19 июня 1923

Сольес-Пон

"Живи, звучи, не поминай о чуде…"

Живи, звучи, не поминай о чуде, —

но будет день: войду в твой скромный дом,

твой смех замрет, ты встанешь: стены, люди —

всё поплывет, — и будем мы вдвоем…

Прозреешь ты в тот миг невыразимый,

спадут с тебя, рассыплются, звеня,

стеклом поблескивая дутым, зимы

и весны, прожитые без меня…

Я пламенем моих бессонниц, хладом

моих смятений творческих прильну,

взгляну в тебя — и ты ответишь взглядом

покорным и крылатым в вышину.

Твои плеча закутав в плащ шумящий,

я по небу, сквозь звездную росу,

как через луг некошеный, дымящий,

тебя в свое бессмертье унесу…

<Июнь 1923>

"Зовешь, — а в деревце гранатовом совенок"

Зовешь, — а в деревце гранатовом совенок

полаивает, как щенок.

В вечерней вышине так одинок и звонок

луны изогнутый клинок.

Зовешь, — и плещет ключ вечернею лазурью.

Как голос твой, вода свежа,

и в глиняный кувшин, лоснящийся глазурью,

луна вонзается дрожа.

Читать дальше

---

Перейти на стр. ОК

---