Да! Этот смех звенел гордым призывом перелетных птиц, в радостном упоении прокладывающих свой крылатый путь сквозь дождь и бурю.
Его имя пестрило газеты, как имя врага народа, и немногие блюстители церкви и школы открыли бы перед ним свои двери.
За бифштексом с поджаренным луком ни слова не было молвлено об его подпольных скитаниях террориста.
И вот я всегда вспоминаю его, как жизнелюбца, любимца детей, поборника свободного, веселого смеха без всяких стеснений; влюбленного в горячие сердца и горячую кровь всего мира.
I AM THE PEOPLE, THE MOB
I am the people--the mob--the crowd--the mass.
Do you know that all the great work of the world is
done through me?
I am the workingman, the inventor, the maker of the
world's food and clothes.
I am the audience that witnesses history. The Napoleons
come from me and the Lincolns. They die. And
then I send forth more Napoleons and Lincolns.
I am the seed ground. I am a prairie that will stand
for much plowing. Terrible storms pass over me.
I forget. The best of me is sucked out and wasted.
I forget. Everything but Death comes to me and
makes me work and give up what I have. And I
forget.
Sometimes I growl, shake myself and spatter a few red
drops for history to remember. Then--I forget.
When I, the People, learn to remember, when I, the
People, use the lessons of yesterday and no longer
forget who robbed me last year, who played me for
a fool--then there will be no speaker in all the world
say the name: "The People," with any fleck of a
sneer in his voice or any far-off smile of derision.
The mob--the crowd--the mass--will arrive then.
Я — НАРОД, Я — ЧЕРНЬ (перевод И.Кашкина)
Я — народ, я — чернь — толпа — массы.
Знаете ли вы, что все великое в мире создано моим трудом
Я — рабочий, изобретатель, поставщик пищи и платья для всего мира.
Я — зритель, перед которым проходит история.
Я высылаю в мир Наполеонов, Линкольнов. Они умирают,
А я создаю новых Наполеонов, Линкольнов.
Я — плодоносная почва. Я — прерия, которая выдержит много запашек.
Страшные бури проносятся надо мною,—
Я забываю.
Возьмут у меня и растратят все лучшее,—
Я забываю.
Все, кроме смерти, приходит ко мне, заставляя работать, отдавать все, что у меня есть лучшего,
А я забываю.
Иногда я рычу, встряхиваюсь и роняю несколько красных капелек, чтобы было, что вспомнить истории.
А потом —
Я забываю.
Когда я, Народ, научусь вспоминать, когда я, Народ, применю уроки вчерашнего дня и не забуду больше тех, кто ограбил меня в прошлом году, тех, кто дурачил меня, —
Тогда никого не найдется на свете, кто произнес бы слово „Народ" хоть с тенью насмешки, чьи губы скривила б хоть складка презренья.
Чернь — толпа — массы — придут тогда.
FLUX
SAND of the sea runs red
Where the sunset reaches and quivers.
Sand of the sea runs yellow
Where the moon slants and wavers.
ПОТОКИ (перевод Валентины Сокорянской)
Морской песок – потоки красные,-
Там в море солнце садится ясное.
Морской песок – в потоках желтизна,-
Там ночью плещется и кувыркается луна.
BABY TOES
There is a blue star, Janet,
Fifteen years' ride from us,
If we ride a hundred miles an hour.
There is a white star, Janet,
Forty years' ride from us,
If we ride a hundred miles an hour.
Shall we ride
To the blue star
Or the white star?
ДЕТСКИЕ НОЖКИ (перевод Андрея Пустогарова)
Есть синяя в небе звезда, Дженит.
Если гнать сто миль в час,
езды двадцать лет от нас.
И белая есть звезда, Дженит.
Если гнать сто миль в час,
езды сорок лет от нас.
Ну так к синей звезде
или к белой
мы с тобою поедем, Дженит?
SMOKE
I SIT in a chair and read the newspapers.
Millions of men go to war, acres of them are buried, guns and ships broken, cities burned, villages sent up
in smoke, and children where cows are killed off amid hoarse barbecues vanish like finger-rings of
smoke in a north wind.
I sit in a chair and read the newspapers.
ДЫМ (перевод Андрея Пустогарова)
Я сижу в кресле и читаю газету.
Миллионы идут на войну, нужны гектары для кладбищ, пушки и корабли взорваны,
города сожжены, деревни дымом подымаются к небу, над хрустящим барбекю убитых коров
дети кольцами дыма растворяются в северном ветре.
