Ни, по весне, напев рассветный птиц, Ни в небесах прозрачных над холмами И берегом безмолвная луна Не тронут сердца мне; когда красоты Природы и искусства для меня Мертвы и немы станут, взлет же мысли И нежность чувств - неведомы и чужды; Тогда, еще раз клянча утешенья, Сфер погрубей, чтоб в них неблагодарный Остаток жизни злой предать забвенью, Коснусь. К суровой правде, к тайным судьбам Вещей земных и вечных обращусь, Исследуя, зачем людское племя Сотворено, зачем нуждой и мукой Отягчено, к какой последней цели Гонимо роком и природой, кто Рад нашей боли, кто ее желает, Каков порядок, смысл, закон движенья Вселенной непостижной, мудрецам Восторг внушавшей, мне же изумленье.
Такими размышленьями займу я Досуг: как знанье правды ни печально, Есть сладость в нем. И если мне придется О правде рассуждать и не оценит Мир или не поймет моих речей, Не огорчусь я, ибо не угаснет Во мне влеченье сладостное к славе, Не к суетной богине, нет, а к той, Что счастья, рока и любви слепее.
XX
ПРОБУЖДЕНИЕ
Я думал, мукам юности Вовек уж нет возврата,Горчайшая утрата Во цвете лет моих; Из глуби сердца движимы, Так сладки муки эти, Что ничего на свете Нет радостнее их.
Какие слезы, жалобы Исторгла перемена! Из ледяного плена Душою рвался я. Но боль меня покинула, И сердце опустело, И без любви хладела В унынье грудь моя.
Я плакал, что оставленной Жизнь предо мной предстала; Над миром покрывала Раскинул вечный хлад. День стал пустым; безмолвная Ночь сумрачней и жутче, Луна погасла в туче, И звезды не горят.
И все же - чувство прежнее Те слезы пробудило; Как прежде, сердце жило И билось в глубине; Воображенье пряталось За той же самой далью, И с давешней печалью Скрывалась боль во мне.
А вскоре не найти было И от нее ни тени, И больше мне на пени Не оставалось сил; Поник, и утешения Я - сердцем, все забывшим, Почти уже не жившим,Ни разу не просил.
Каким я был! Тот юноша, Что с яростью и пылом Жил в заблужденье милом,Похож ли на меня? Мне сердца свистом ласточка Не трогала бессонным, В просторе заоконном Кружась с рассветом дня,
Ни эта осень бледная В усадьбе опустелой, Ни солнца луч несмелый, Ни колокола звон; Вотще звезда вечерняя Плыла над тишью ныне, И соловей в долине Стонал напрасно он.
И даже очи светлые, И беглый взгляд украдкой, И зов любови сладкой, Услышанный вдвоем, И на моей лежавшая Рука - нежна, прекрасна,Сошлись и вы напрасно В тяжелом сне моем.
Уныло, без волнения, Забыв, что значит нежность, Я жил, и безмятежность Прогнала тень с лица. В груди моей измученной Желанья все истлели, Лишив последней целиЖелания конца.
Как дней преклонной старости Остаток жалкий голый, Так жизни май веселый Я проводил в те дни. Ты, мое сердце, сказочных Тех лет не замечало, А их дано так мало, Так коротки они.
Кто ж пробуждает все-таки Меня от сна больного? И что за доблесть снова В себе почуял я? Порывы, заблуждения И призрачные дали, Для вас не навсегда ли Закрыта грудь моя?
Свет дней моих единственный! Так это вы воскресли Те чувства, что исчезли В отрочестве моем! Где б взором я ни странствовал По небу, в ближнем поле, Во всем - источник боли, И радость есть во всем.
Опять со мною озеро И лес на косогоре, О чем-то шепчет море, Беседует родник. И после сна столь долгого Я слезы лью обильно! Кто мне велит? Как сильно Взгляд от всего отвык!
О сердце, не надежды ли Вновь распахнулись вежды? Но мне лица надежды Уж не видать, увы! Мне трепет и мечтания Достались от природы, Да были злы невзгоды Дары ее мертвы.
И все же, окончательной Не празднуют победы Ни горестные беды, Ни грязный мир, ни рок. Я погружен в несхожие С земною явью грезы. Глуха природа; слезы Не лей - какой в них прок?
О бытие заботится Одном, забыв о благе; Пусть мы несчастны, наги Ей мил наш скорбный вид. Мы не находим жалости Вокруг; и бег свой вечный Вершим; и каждый встречный Унизить нас спешит.
Талантами и доблестью Наш век пренебрегает; Еще не достигает Достойный труд хвалы. И вы, глаза отверстые, Где чудный луч трепещет, То не любовь в вас блещет Зря светите из мглы.
Глубокое и тайное В вас чувство не искрится, В груди не загорится Вовеки дивный жар. Живая страсть становится Игрушкой интересной, А за огонь небесный Презренье - лучший дар.
