Вот она крадучись сделала круг,
Выбрала миг злополучный
И запечатала Эсбьёрна вдруг
Красной печатью сургучной.
Урмен вскочил и нацелил копье.
В сторону кошка метнулась.
Прежде чем Урмен достал до нее,
Троллем она обернулась.
Урмен и тролль отошли на простор,
Крепко друг друга схватили.
«Брюсен, презренный уродливый вор,
Деток воруешь не ты ли?
Гривою шея твоя обросла,
Грудь твоя в шерсти косматой,
Когти твои, как рога у козла,
Злобой ты пышешь, проклятый.
Глазки глядят из-под сивых бровей,
Словно прикрытые тиной.
Даже для тролля ты смотришь, ей-ей,
Слишком уж подлой скотиной!»
Мертвою хваткой сцепились тела,
Сила примерилась к силе,
И под ногами гора поплыла —
Так они землю месили.
«Урмен, постой! Тяжела мне борьба,
Ты поломаешь мне спину.
Ладно, спускайся в мои погреба
И забирай половину.
Видишь, скалу я приподнял за край?
Раз уж проиграна схватка,
Смело по лестнице вниз полезай,
Клад забирай без остатка».
«Все-то ты, Брюсен, готовишь беду,
Только об этом и грезишь.
Я тебя здесь, наверху, подожду,
Сам ты за кладом полезешь».
Только что Брюсен, ворча, словно пес,
Начал спускаться с оглядкой,
Урмен мечом ему голову снес
И откатил ее пяткой.
Дружно грузили они корабли
Брюсена золотом красным,
Клад без остатка домой повезли
Утром холодным и ясным.
Эсбьёрн и Урмен вернулись домой,
Долго возились со счетом:
Треть они отдали нищим с сумой,
Вдовам и малым сиротам.
Вдоль по исландской земле
они хижины ставят.