Слова Ралка повисли в воздухе. Люгер не счел нужным отвечать; его мозг с безразличием боевой машины анализировал различные варианты предстоящей схватки.
Когда смысл немой сцены дошел до солдат, они устремились к Люгеру, но были остановлены окриком Ралка.
- Назад! - выплюнул лейтенант, едва шевеля губами, с которых не сходила ядовитая улыбка превосходства. - Я сам...
Его меч с лязгом освободился от ножен.
- ...К сожалению, не могу убить тебя сейчас, - говорил Ралк в то время, как соперники медленно перемещались по комнате, присматриваясь друг к другу. - Придется всего лишь выпустить из тебя немного крови... Закончим в монастыре...
- Мне гораздо проще, - сообщил ему Люгер. - С удовольствием прикончу тебя, святоша... Тем более, что ты, наверное, рассчитываешь попасть прямиком в рай?..
У Ралка были стальные нервы. В Элизенваре Люгер слыл опытным дуэлянтом и нашлось бы немного воинов, превосходивших его в искусстве владения мечом, но лейтенант оказался весьма серьезным соперником. Слот понял это после первого же своего выпада, отраженного рукой уверенной и искусной.
...Оружие скрещивалось не так уж часто, - прекрасно сбалансированные мечи были только продолжениями двух тел, двигавшихся с равным совершенством. Поединок был похож на плавный танец теней, завораживающий и бесплодный, но только до первой ошибки. Мастерство обоих соперников было настолько велико, что ждать этой ошибки пришлось бы очень долго... Решающий и по-настоящему неотвратимый удар мог быть нанесен лишь из бездны бессознательного; тогда он был сродни дуновению ветра, течению реки, лунному свету и, значит, совершенно непредсказуем. Вопрос был только в том, чье состояние безмятежной отрешенности окажется более глубоким.
Люгер заставил себя не думать ни об обороне, ни о нападении. Он забыл о своем мече и о той угрозе, которую представлял собой мерцающий в полутьме меч Ралка. Он предоставил возможность действовать высшей силе, неумолимому и вечному закону, непостижимой судьбе. Вскоре для Люгера перестали существовать и замок Крелг, и комната с витражами, и даже Ралк с его фанатичной непреклонностью.
Все остальное произошло в краткий миг отсутствия контроля со стороны человеческого сознания и могло показаться роковой игрой случая.
Клинок Стервятника скользнул в узкую щель между двумя полюсами враждебной тьмы, а затем окружающий мир появился вновь. В нем было хрипящее и содрогающееся тело Ралка, солдаты с оскаленными лицами, устремившиеся навстречу, его собственный опускающийся меч, залитый прекрасным пурпурным светом...
Люгеру потребовалось всего лишь мгновение, чтобы приготовиться к новому бою. Однако озлобленные солдаты вдруг превратились в шатающихся идиотов с выпученными глазами и скрюченными пальцами, раздирающими пустоту. Внезапная агония была недолгой... Прежде, чем два тела рухнули на пол, Стервятник ощутил чье-то присутствие и стремительно обернулся.
В дверях комнаты стояла баронесса Далия. Вопреки ожиданиям Люгера, ее лицо не выражало ни ужаса, ни отвращения. За нею был виден Меск, с прежним равнодушием взиравший на три тела, распластанных на полу. Кровь одного из них заливала роскошный ковер, сотканный в Круах-Ан-Сиуре.
- В чем дело? - спросил Слот, указывая острием меча на двух других мертвецов.
- Меск угостил их вином, - спокойно ответила баронесса. В ее взгляде была непривычная твердая решимость. Только едва заметное подрагивание пальцев выдавало ее подлинную слабость.
- Ты отравила королевских солдат? - с недоверием уточнил Люгер.
- Почему бы нет? Ведь они угрожали жизни моего мужа, не так ли?..
Стервятник с сомнением смотрел на нее и Меска, еще раз отличившегося безграничной верностью и странным безразличием к происходящему. Слот подозревал, что так же безропотно старый слуга отравился бы сам по приказу баронессы.
- А теперь тебе нужно уходить, - продолжала Далия. - Еще восемь солдат ожидают у главных ворот замка. Меск даст тебе переодеться и проводит по черной лестнице к северному въезду. Там ты получишь коня. Если надумаешь вернуться, возвращайся не раньше, чем через год. Я буду ждать тебя... Если поедешь в Фирдан, вот список мест, где тебе предоставят убежище и ни о чем не будут спрашивать, - она вручила ему конверт, пахнувший ее кожей, неоконченным ужином при свечах и несостоявшейся ночью любви.
