По пустым гулким коридорам Гудериан провел Клюге в свой кабинет, усадил его в кресло у огромного резного стола и вызвал старшего офицера штаба подполковника Байерлейна с оперативной картой. Байерлейн заодно прихватил и карту начальника разведотдела штаба, на которую были нанесены последние разведданные о противнике. Пока начальник штаба докладывал обстановку, фон Клюге, не обращая внимания на расстеленные на столе карты, молча сидел в кресле, уставившись в открытое настежь окно. В узком проеме другого окна стоял Гудериан и нервно приглаживал короткие седеющие волосы на длинной, с бугристым затылком, голове. Высокая сутуловатая фигура командующего танковой группой вызывала у Клюге раздражение, и фельдмаршал старался не смотреть в его сторону. Он меланхолично изучал хорошо различимый в узком оконном проеме мост на дороге к замку. Проезжая по этому мосту, он обратил внимание на стоящие неподалеку два сгоревших русских танка Т-26. Ему рассказали, что в ночь на 27 июня командующий 18 й танковой дивизией генерал Неринг ехал на открытом бронетранспортере к замку и притащил эти танки у себя на хвосте. Только хладнокровие экипажа немецкого Т-III, охранявшего мост, спасло генерала. Немецкий танк в считанные секунды сделал три выстрела из своей 50 миллиметровой пушки и поджег русских.
– Сколько у вас боеспособных машин? – вспомнив почерневшие от копоти русские Т-26 и перебив докладчика, поинтересовался Клюге.
Либенштейн вздохнул и посмотрел на Гудериана, тот подошел к столу и доложил. Клюге помолчал, как бы собираясь с мыслями, и вдруг резко, всем телом повернулся к Гудериану:
– Вас не беспокоят ваши потери, генерал? – Клюге намеренно выделил слово «ваши». – Вы считаете, что ресурсы Германии беспредельны? – Клюге вскочил, лицо его выражало крайнее негодование. Они, столкнувшись взглядами, несколько секунд стояли друг против друга, потом фельдмаршал тяжело опустился в кресло и потухшим голосом продолжил:
– Ваши потери в танках велики, генерал. Вам необходимо приостановить наступление, подождать отставшую пехоту и пополнить танковую группу новыми машинами. Вы совсем не учитываете, что танковые войска мало подходят для операции на болотистой местности, прилегающей к Днепру.
Фон Клюге встал и, показывая всем видом, что разговор окончен, надел фуражку. Уже намереваясь покинуть кабинет, он назидательно добавил:
– Для окружения и уничтожения больших соединений противника требуются крупные танковые силы, чего у вас сейчас нет. Даже при благоприятных условиях такое окружение редко заканчивается удачно, русские ускользают из котлов и уходят на восток. Хочу вам напомнить: это не моя прихоть, это мнение фюрера. Он настаивает на окружении небольших групп противника и считает такую тактику наиболее правильной, так что ждите пехоту, генерал.
– Этого делать нельзя, господин фельдмаршал! – Гудериан был в ярости. – Русские подтягивают к Днепру свои новые машины. Короткоствольные пушки наших танков совершенно неэффективны против русского Т-34!
Он преградил дорогу фельдмаршалу, делающему попытку обойти его, и зашипел прямо ему в лицо:
– Бронебойный снаряд русского танка вспарывает броню нашего Т-IV, как консервный нож!
Сморщившись и отворачивая лицо от брызжущего слюной Гудериана, фон Клюге снял фуражку и брезгливой гримасой уселся в кресло.
– Вы устали, генерал. Вам необходим отдых.
В кабинете возникла тяжелая пауза. Начальник штаба, стоя у расстеленной карты, вытянулся в струнку, не смея поднять взгляд на спорящих. Клюге посмотрел на него, тяжело вздохнул и придвинулся к столу:
– Я рад, генерал, что вы наконец осознаете опасность столь малыми силами пытаться продолжать наступление, но почему же при всем этом вы не желаете ждать пехоту? Вспомните Роммеля. Его танки летом сорокового года на подходе к Аррасу тоже оторвались от пехоты и оказались без ее поддержки! Помните этот критический момент?
Гудериан с досадой хлопнул ладонью по столу:
– Господин фельдмаршал, я не Роммель, и я не во Франции, здесь Россия, и здесь нельзя медлить.
Случайно упомянув в разговоре генерал-фельдмаршала Эрвина Роммеля, фон Клюге не мог знать, что какая-то мистическая сила в не столь отдаленном будущем тесно переплетет их судьбы. Восторженно относившийся к Гитлеру командир батальона его армейской охраны полковник Роммель в августе 1939 года был произведен в генерал-майоры. В феврале 1940 года он принял командование 7 й танковой дивизией и блистательно начал карьеру полководца в составе 4 й армии Гюнтера Ганца фон Клюге, в то время тоже очарованного новоиспеченным фюрером. В период французской кампании Роммеля прозвали «рыцарем апокалипсиса», а его дивизию – дивизией-призраком за то, что соединение Роммеля имело обыкновение появляться на поле боя быстро, неожиданно, а главное – удачно. Гитлер высоко оценивал роль Клюге и Роммеля в боевых действиях на территории Франции. Он счел нужным посетить армию Клюге и лично поздравить командующего и командира 7 й танковой дивизии.
