Вот, кажется, и все, но на Липецк, находящийся в направлении главного удара германских войск, бомбы не падали. Авиация Геринга беспощадно бомбила только соседние города. Может, именно любовь рейхсмаршала авиации Германии Германа Геринга к русской девушке Наде спасла город от уничтожения в начале войны? Кто знает… Но, наверное, именно так и было.
Первым вернулся Деев. Усталый, в грязном и мокром обмундировании, опираясь на слегу, он вдруг показался из леса и сразу подошел к лейтенанту.
– Все нормально, – сказал он и протянул лейтенанту планшет. – На карте я все отметил, – добавил разведчик и с силой воткнул слегу в землю.
Титоренко открыл планшет, развернул карту, положил ее у ног на траву и сел рядом.
– Докладывай, – сказал он, жестом приглашая Деева садиться, – только подробней.
– Значит так, – Деев указал мизинцем точку на карте, – здесь домик. Можно сказать, избушка. Только избушка эта не на курьих ножках. Крепко поставлена, что твой дот. Рядом сарай, или дровяник – это уж как угодно, но тоже, скажу я вам, прямо отдельная пульточка. А внутри колодец, может, там и скотину держат – сарай-то большущий. Все это из бревен сложено. Погреб вплотную к дому сооружен – в земле, тоже бревнами крыт, но входа в погреб со стороны не наблюдается. Сдается мне, что вход туда прямо из дома оборудован. Все это забором окружено, причем забор тоже из бревен, только бревна потоньше. Ворота и калитка из толстенных досок, рядом будка собачья. В общем, острог какой-то.
– Говоришь, все забором обнесено, а как же ты все это высмотрел?
– Я, товарищ лейтенант, на дерево залез, что поближе, но чтобы собака не учуяла. Кобель там, как медведь годовалый.
– Жильцов видел?
– Конечно. Дождался, пока кто выйдет. Мужик там и баба. Сколько лет мужику – не разберешь, борода лопатой, но, судя по бабе, еще нестарый. Баба вышла к грядкам, огородик там небольшой, а мужик дрова колол.
– Дорога к дому есть?
– Есть. Я вокруг обошел, везде чаща непролазная и сыро, может, там и болота дальше, но далеко не ходил. Дорога, правда, посуху идет, но откуда и куда – не знаю. Только дорога эта так… Колея от телеги. Видно, редко ею пользуются.
– Ладно, – сказал лейтенант, – подождем Васина, а там решим, что делать.
Он поднялся на ноги и хлопнул Деева по плечу:
– А ты иди обмундирование вычисти и умойся. Ясно?
– Ясно, товарищ лейтенант.
Деев вырвал из земли слегу и пошел к ручью. Возле журчащей воды он вдруг остановился и повернулся к Титоренко.
– Слышите, товарищ лейтенант?
– Слышу, – Титоренко хищно подобрался и подхватил с травы автомат. – Деев, бери МГ – и за мной! – Метнувшись с поляны в лес, он обернулся к автоматчикам и прокричал: – Всем в кусты! Занять оборону! Болото оставить в тылу!
Со стороны большака, куда ушли Васин с Митрофанычем, на пределе слышимости часто бухали винтовочные выстрелы и гулко, с расстановкой бубнили немецкие автоматы. Эти звуки изредка перечеркивала густая строчка русского ППД.
До замаскированной в лесу повозки шли долго. Когда вышли к поляне, где произошел бой с немецкими танкистами, солнце уже высушило утреннюю росу и стало припекать не на шутку.
Лошадь издали почуяла приближение хозяина и подала голос. Ориентируясь на лошадиное ржанье, Митрофаныч не осторожничал и напрямую, с треском проламывался сквозь кустарник. Васин едва поспевал за ним, досадуя на поднятый шум. Было видно, что Митрофаныч обрадовался обретенному вновь музейному имуществу. Он суетливо осмотрел содержимое повозки и сунул во влажные губы лошади кусок рафинада.
– Все на месте, – сказал он Васину, – ничего не пропало.
– Если все в порядке, – ответил тот, – чуток передохнем – и обратно.
Васин присел на травянистый бугорок и достал кисет. Скрутив по самокрутке, они задымили. Между тем даже через густые кроны деревьев чувствовался жар солнца, и когда, передохнув, сержант встал, то ощутил, как по спине под гимнастеркой поползли струйки пота. Приближаясь к шоссе, Васин услышал характерный стук колес повозки по твердому полотну дороги и замедлил шаг.
– Стой! – повернулся он к Митрофанычу. – Придержи коня!
Митрофаныч натянул вожжи и накинул их на ближайший сук дерева.
