- Вот вам чистая работа генов, - сказал Руди.
Генная инженерия...
- Да, генная инженерия - это прекрасно, - сказал Жора, - но пришло время и генной экономики.
- Вот-вот, - сказал Вит, почесав бородку, - я так и знал: генная экономика...
Я знал, что Жора давно вынашивал эту мысль. Однажды он попытался пробиться ко мне со своей генной экономикой, но не нашел никакого ответа. Тогда я даже не сообразил, что он имел в виду. Он и не стал разъяснять. Видимо, идея еще не совсем вызрела. И вот он решился.
- Чушь какая-то, - сказала Рая.
- Конечно, - поддержал ее Вит.
Признаюсь, и у меня до сих пор не было ни малейшего представления о Жориной «генной экономике» - что это? Можно ли инъекцией премьер-министру наносом, содержащих по всем признакам совершенный геном, повысить уровень ВВП или снизить цену за баррель нефти? В самом деле: какая-то чушь собачья... И ничего больше. Так я думал тогда. Так думали все, кто впервые услышал это. Никто до сих пор серьезно не воспринимал Жорину «генную экономику».
Если бы Тина была с нами, подумал я, она бы наверняка тоже... Хотя... Вряд ли. Что она могла понимать в «генной экономике»?
Когда он читал курс своих лекций в Сорбонне, Оксфорде или Массачусетсе, вначале (рассказывал он, улыбаясь) тоже часто встречал недоумение и неприятие: какая еще «генная экономика»? Он терпеливо разъяснял. До тех пор, пока не приходило ясное понимание: теперь-то все it's o'key! Вначале и мы противились. Мы даже слушать не хотели. Поэтому перешли на Дарвина. Или на Мальтуса...
- Слыхали, - сказала Инна, - уже создан виртуальный неандерталец...
- Если бы не я, - сказал Вит, - из тебя давно бы сделали чемодан или да-амскую сумочку.
Наталья рассмеялась.
- Ты бы лучше побрился, - сказала Виту Инна, бережно снимая с его бородки хлебную крошку, - ты и без бороды - наш дедушка Маркс.
Я подошел к Юле и тихо спросил: что? Она медленно покраснела, потянулась к моему уху губами и прошептала:
- Вы меня берете с собой?
Поездка к китайцам была небезопасной, и хотя они уверяли нас в том, что нам ничего не грозит, мы с Жорой не стали рисковать.
- Нет, - сказал я.
- Ты же мне обещал! - настаивала Юля.
Мы тотчас забыли о Марксе и его слишком узком взгляде на жизнь. И «генная экономика» не легла нам в тот день на слух.
- Нам пора, - сказал я, обращаясь к Жоре.
- Да-да, идем-идем...
Мне запомнился Жорин взгляд, которым он одарил всех присутствующих, слегка снисходительный радостный взгляд, каким любящий отец смотрит на шалящих детей: ах, вы мои милые несмышленыши...
Это же он придумал и свой «генный социум», и «генную экологию», и «генную власть»... Засилье Жориных генов! Жуть!
В Пекине он об этом не сказал ни слова. Зато там, среди китайцев, мне вдруг открылась вся тайна Жориной идеи. В самом деле: разве вся экономика жизни не соткана из генов?!
- Главное в «Капитале», - заключил тогда Жора, - как делить? Правда, об этом в книжке - ни слова.
- Значит, Жора был прав?
- Его интуиция - как центурии Нострадамуса. Как иероглиф. Я понял это еще в Китае.
- И Конфуций в сердце? - говорит Лена,
- Да-да, и Жора - в сердце! Мы поселили там Жору, сами не подозревая об этом. Это и был тот самый Жорин культ, о котором из уст в уста уже кочевала по миру молва. Это был Жорин след на Земле.
И Юля была без ума от Жоры!
Вскоре мы и Стаса с его искусственными матками и плацентами, хорионами и пуповинами перетащили к себе.
- Ты не пожалеешь, - сказал ему Жора, - здесь безмерное поле для твоего творчества.
- Я никогда не сомневался, - сказал Стас, - в твоем умении обольщать людей, не суля им ни денег, ни славы...
Жора просиял:
- Стас, - сказал он, - ты - у нас не девочка, и уже не так молод, чтобы, «задрав штаны, бежать за своим комсомолом».
Легкий на подъем, Стас перебрался к нам, не колеблясь. Америка ему тоже нравилась. Мы приняли его, как родного. Он располнел и сильно отяжелел. Не могу сказать, что он изменился настолько, чтобы я не узнал его, встретив случайно на улице. По-видимому, я слишком долго стоял и разглядывал его прежде, чем мы бросились друг другу в объятия.
- Что, я так изменился? - спросил Стас.
