– Тогда бы мы об этом услышали.
– Кому-то она должна была довериться, – заметила Фредрика.
– Может быть, отцу ребенка? – предположил Петер. – А он не пришел в восторг от этой новости и прибил ее?
– И расчленил, – добавил Алекс. Он прикоснулся к фотографиям. – Существуют две основные причины, по которым убийца расчленяет труп. Первая – чтобы осложнить установление личности. Вторая – убийца психопат, получающий удовольствие от садистских действий. Но в этом случае он, скорее всего, зароет все куски в одном месте.
– Может быть, убийца руководствовался обеими этими причинами, – задумчиво проговорила Фредрика.
– Может быть, и так. – Алекс взглянул на нее. – Тогда плохи наши дела. Потому что Ребекка может оказаться не единственной.
– Но если мы включим в нашу рабочую гипотезу факт беременности, получается, что убийца действовал по личным мотивам.
– Разумеется, и потому мы начнем с этого конца. Кто был отцом ребенка и почему никто не знал о том, что она беременна?
– Каковы результаты предварительного следствия? – спросила Фредрика. – Удалось выявить подозреваемых?
– Мы как одержимые искали нового бойфренда, о котором шли упорные слухи, но так и не смогли его вычислить. Странная история от начала до конца. Нигде никаких следов – ни среди ее телефонного трафика, ни в электронной почте. Никто не знал, как его зовут, но несколько человек утверждали, что «слышали о нем». Он парил над следствием, как призрак, но мы так и не добрались до него. В остальном же у нас не было ни одного подозреваемого.
Петер наморщил лоб:
– Там фигурировала и бывшая подружка.
– Даниэлла.
– Вот именно. Так почему же у нее вдруг завелся бойфренд?
– Понятия не имею. – На лице Алекса появилось усталое выражение. – По словам матери, Ребекка вечно находилась в поисках новых впечатлений. У нее было несколько бойфрендов, а подружка только одна.
– Она числилась в подозреваемых? – спросила Фредрика.
– Какое-то время мы рассматривали это как рабочую версию. Но у подружки было алиби, к тому же мы не смогли найти убедительного мотива.
– А Хокан Нильссон? – спросил Петер. – Как обстояло дело с ним?
Улыбка промелькнула на лице Алекса и исчезла, словно заблудившись в морщинах. Эта прерванная улыбка – отголосок скорби.
– Хокана мы проверяли очень тщательно. Не с самого начала, а позднее, когда у нас не осталось других следов. Его усердное желание помочь следствию, проведение кампаний – чтобы разыскать ее любой ценой. Нам показалось, это больше чем дружба – почти мания. Когда остальные друзья устали надеяться, один Хокан продолжал поиски.
– Тот, кому есть что скрывать…
– Более всего склонен демонстрировать заботу, знаю. Но в случае с Хоканом не думаю, чтобы дело обстояло именно так.
– Алекс, он живет в Мидсоммаркрансене, – заметил Петер, когда руководитель умолк. – Мы должны проверить его еще раз.
Алекс выпрямился. Этот факт ему известен не был.
– Обязательно. Мы всех должны проверить еще раз, и особенно Хокана. Но мы не будем вызывать его на беседу сразу.
– Почему?
– Хочу посмотреть, как он отреагирует, когда новость появится в СМИ. Поставьте за ним наружное наблюдение, и посмотрим, куда он направится. – Алекс перевел взгляд на Фредрику: – А мы с тобой поедем к Диане, матери Ребекки Тролле. По пути они почти не разговаривали. Алекс знал, какие вопросы Фредрика хотела бы задать ему: как он поживает, свыкся ли с одиночеством, как чувствует себя после возвращения на работу? У него тоже были к ней вопросы. Как поживает Сага, спит ли она по ночам или не дает родителям покоя, прорезались ли зубки?.. Но ему так и не удалось ничего из себя выдавить. Он как будто превратился в мидию, створки которой не открывались. Такую следовало, скорее, выкинуть.
До дома Дианы Тролле в Спонге было недалеко. Он бывал у нее много раз, но с последнего визита прошло уже немало времени. Теперь он вспомнил, что она ему понравилась, он счел ее привлекательной женщиной. Артистическая натура, пропадающая на скучной должности в управлении здравоохранения.
Поначалу, пока шли поиски, она была полна надежд. Алекс откровенно сказал ей, что эти первые дни – решающие. Если ее дочь не найдется в ближайшее время, шансы обнаружить ее живой становятся минимальными. Его слова она восприняла спокойно. Не потому, что дочь мало значила в ее жизни, а потому что дала себе слово не страдать заранее. За этот тезис она держалась довольно долго.
