Но маму мне увидеть было не суждено, по крайней мере живой.
Я внезапно услышала, как где-то в квартире кричит бабушка. Я выскочила из комнаты принцессы и побежала искать бабушку. Заодно посмотрела квартиру. В ней было три комнаты, включая мою. Насколько я поняла, в одной жила мама (в ней я занималась английским), в другой бабушка, в третьей я. Кухня использовалась как общая столовая.
Бабушка лежала на кровати в своей комнате и сжимала в руке телефон. Рука с телефоном свесилась с дивана. Она же его уронит! У мамы (моей мамы!) был простой кнопочный телефон, но он часто не работал, потому что она забывала положить на счет деньги или денег просто не было. У нас с братом и сестрой телефонов не имелось, даже одного на всех. Городской в нашей квартире давным-давно отключили за неуплату. Из квартиры нас тоже несколько раз пытались выселить, то есть угрожали какой-то «социальной нормой». Но потом тетки, которые приходили нас выселять, посовещались между собой и решили, что «из-за выводка» нашу маму никуда не выселить.
Я взяла телефон из руки бабушки и положила на тумбочку. Я не знала, как управляться с таким телефоном. Я их по телевизору видела, но в руках не держала. Бабушка открыла глаза и посмотрела на меня затуманенным взором. Неужели напилась? Я такой взор у мамы неоднократно видела.
Я спросила у бабушки, где стоит водка. Маме в таком состоянии она обычно помогала. То есть маме водка в любом состоянии помогала.
– Зачем тебе водка? – спросила бабушка.
– Не мне, тебе, – ответила я.
Взгляд у бабушки стал осмысленным, и она как-то странно стала меня осматривать, потом встала, взяла меня за руку, отвела на кухню, там достала початую бутылку водки из холодильника. Правда, я таких бутылок никогда раньше не видела. Мама с гостями пила что попроще.
Бабушка налила себе водки в стакан, выпила, закусила сладкой булочкой. Мама никогда не закусывала сладким, о чем я и сообщила бабушке.
– А чем лучше? – спросила бабушка.
В этом деле у меня были большие познания, и я ими поделилась.
– Приготовь, – сказала бабушка, кивая на холодильник.
Сама бабушка уселась за стол, выпила еще водки, мне сказала, чтобы поела сама. Второго приглашения мне не потребовалось. Как я уже говорила, есть я хотела всегда. Бабушка не ела, только закусывала водку. У нас мама часто так делала.
Через какое-то время в дверь позвонили. Бабушка уже была «хорошенькая». Она, похоже, не привыкла пить.
Бабушка не смогла встать из-за стола и махнула рукой в сторону двери. Я пошла открывать. Я видела, что здесь дверь закрывается на задвижку, и легко с ней справилась. На пороге стояли двое мужчин, один в полицейской форме, другой – в гражданской одежде. Я поздоровалась. Я знала, что приход полиции домой не означает ничего хорошего. Это местный участковый? Пришел проводить работу с бабушкой?
– Взрослые дома есть? – спросил тот, который был в гражданском.
Я ответила, что есть бабушка, но она, наверное, не сможет поговорить с дядями. Дяди не стали уточнять почему, прошли в квартиру, обувь не снимали, но вытерли о половик. Верхнюю одежду повесили на вешалку. Я показала, где искать бабушку.
А бабушку уже развезло. Она не могла внятно отвечать на вопросы.
– Тебя как зовут? – спросил дядька в форме.
Я ответила.
– Ты бабушку часто такой видишь?
– В первый раз, – честно ответила я.
Они переглянулись.
– Ты соседей знаешь? – спросил тот же дядька.
– Здесь нет.
– А где знаешь?
Я назвала свой родной город.
– Ты там раньше жила?
Я кивнула.
– Адрес знаешь?
Я назвала. Мама нас в свое время заставила выучить адрес. Да и мы с братом и сестрой часто уходили далеко от дома, так что знали окрестности в большом радиусе.
Дядьки явно не понимали, о чем я говорю. Один вышел из квартиры и пошел сам звонить к соседям. Вскоре вернулся с женщиной, которую я видела впервые в жизни. Женщина стала меня как-то странно осматривать.
