— Потом, Рома, все потом.
В динамиках стереоприемника звучала какая-то иностранная музыка, время от времени прерываемая голосом ведущей или рекламной информацией.
Путь их лежал к торговому дому, расположенному неподалеку от квартиры Фомина.
Сделав кое-какие покупки и покинув комфортный салон, Монах обратился к своим спутникам:
— Вас о чем-нибудь спрашивали?
Товарищи в ответ лишь отрицательно покачали головой, а затем Музыкант произнес:
— Вообще не въеду, какого хрена надо было нас лакшать, чтобы через час отпустить?
— Главное, так неожиданно налетели, я даже глазом моргнуть не успел, — встрял в диалог Бур.
— Самое интересное, что даже «волыны» нам отдали, — искренне удивился Музыкант.
На лице пахана появилось выражение крайнего неудовольствия:
— Что, скучаете по двести восемнадцатой? — спросил он. — Какого хера носитесь с дурами, как курва с котелком?
— Да у нас разрешение есть, — ответил за приятеля Бур.
— Разрешение, — передразнил его Монах, — мусора его тебе в очко затасуют вместе с «плеткой». Ладно, — сменил тему Фомин, — знаете, из-за чего весь кипиш?
— Откуда? — вяло отозвался Музыкант.
— Эти конторские паскуды приняли меня за последнюю суку, — глаза авторитета жестко смотрели на приятелей, словно обвиняя их в недавнем инциденте, — хотели подписать меня, как последнего кумовского, под стукачество. Будто я змей какой. Совсем они мозги свои поморозили. Хотелось бы лишь узнать, кто из авторитетов, скорей всего здесь, в Москве, связался с «дурью»? Может, кто из вас?
— Ты что, пахан, — искренне обиделся Бур, — мы если и связывались, так это у черных коробок шмали купить, на раскумар.
— Тогда кто же? — на редкость задумчиво спросил Фомин, обращаясь больше к самому себе, нежели к младшим товарищам.
Ответом ему было молчание, которое прервал Музыкант:
— Ладно, мы за кишками для пахана приехали или мозги хламом засирать? Пойдем, Валера, — обратился он к Монаху.
И тот задумчиво побрел за Музыкой, не произнеся ни слова.
Серебристый джип «мицубиси-паджеро» в сопровождении двух автомобилей «БМВ» третьей серии одинаково темно-синего цвета лихо затормозили у подъезда большого дома на Кутузовском проспекте.
Из серебристого внедорожника вылез представительный господин в белой сорочке и светло-бежевых брюках.
Вслед за ним поспешно спрыгнул на асфальт здоровенный детина, по стилю одежды очень напоминавший своего шефа. Детина, судя по его предупредительным жестам, а также беспрестанно бегающему взгляду, цепко выхватывающему малейшие движения окружающих, безусловно являлся телохранителем первого пассажира.
Почти у самого подъезда их обогнал еще один крепкий тип, проворно выскочивший из синего «БМВ», вплотную прижавшегося к «паджеро». Распахнув дверь подъезда, он сразу вошел в него, и лишь несколько секунд спустя в парадное проследовал господин, привычным жестом теребивший массивную золотую цепь.
Процессия остановилась у обтянутой стареньким, донельзя потертым дерматином двери четвертого этажа. С силой вдавив кнопку звонка, обладатель бежевых брюк слегка отошел назад, давая таким образом рассмотреть себя в дверной глазок.
Однако предусмотрительность оказалась излишней, трель еще не успела отзвенеть, как раздался щелчок отпираемого замка и на пороге появилась высокая фигура Бура.
Проходя мимо Романа, гость протянул тому руку для пожатия и сказал:
— Здорово, Бур. Познакомься, — он жестом указал на входящего вслед за ним громилу, — это Паша.
— Роман, — ладонь Бура утонула в огромной лапе охранника, протискивающегося в непомерно узкий для него дверной проем.
— Витек, останешься на площадке, — обратился господин ко второму своему телохранителю, с выражением полного безразличия на лице послушно застывшему у порога.
Из дальней комнаты навстречу прибывшим вышел Фомин.
На нем были темные брюки достаточно свободного покроя и светло-серая рубаха с короткими рукавами. На лице сияла улыбка.
Широко расставив руки, он принял в свои объятия гостя, похлопывая того по спине и при этом приговаривая:
— Здравствуй, Леша. Давно мы не виделись.
— Привет, пахан, — ответил он.
— Ну какой я тебе пахан? — попытался возразить Монах. — Мы ведь на «вольной», поэтому и «тереть» будем «от вольного».
