— Ну, это всем известно, — протянул Мэтт.
Его скепсис выводил Лауру из себя.
— Несомненно, — процедила она. — Я специализируюсь на сохранении старинных зданий, и мне очень хочется изучить ваш дом.
— Это правда? — Мэтт скрестил руки на груди и уставился на нее.
— Конечно, — ответила она.
— Если вы и вправду архитектор, — он подался вперед и понизил голос, — тогда докажите это.
— Что? — тряхнув волосами, спросила она.
Возможно, она была так увлечена созерцанием мускулистых рук Мэтта, что ослышалась? А может, у него извращенное чувство юмора, и это шутка?
— Если вы хотите, чтобы я поверил, будто вы архитектор, и хотите лишь осмотреть мой дом, докажите это!
Ее разумная часть, кипевшая от негодования, считала, что пора прекращать этот дурацкий разговор. Стояло прекрасное утро. У нее масса дел. Таких, как поиск работы или решение проблем в личной жизни. Ей совершенно не нужна еще одна головная боль. И никакой особняк не стоит стольких трудностей!
А вот профессиональная ее часть, которую недавно так откровенно отвергли, безжалостно уволив из компании, где Лаура работала, требовала самоутверждения.
Меньше секунды стороны боролись, но увольнение еще не забылось, и раны были свежими, так что ей непременно надо было победить!
Лаура расправила плечи и вскинула голову. Он хочет доказательств? Он их получит. Даже больше, чем может вынести не столь восхищенный архитектурой человек.
— Без проблем, — ответила она, достав свой блокнот и пролистывая записи последних шести недель. — По моим первым наблюдениям, дом был построен примерно на рубеже шестнадцатого и семнадцатого веков. Основное здание состоит из двух этажей и, как мне кажется, мансарды. — Возможно, с живущим там безумным родственником в компанию к уже имеющемуся. — Здание построено из известняка, а крыша выложена ракушечником. Раньше здание было четырехугольным, а теперь имеет форму буквы «Ч». Два крыла отходят от парадного входа, украшенного фронтоном. Правое крыло сзади было полностью перестроено. Я думаю, где-то в середине девятнадцатого века.
Она остановилась, чтобы перевести дыхание, и взглянула на Мэтта, чье красивое лицо выражало легкое потрясение. Теперь будет знать, как скептически ухмыляться. А ведь она еще не рассказала об окнах.
— Мне продолжать?
Мэтт нахмурился:
— Нет, достаточно.
Лаура положила блокнот обратно в карман и включила фотоаппарат.
— Может, теперь вы хотите посмотреть фотографии? У меня сто тридцать снимков архитектурных памятников эпохи Регентства. Я могу показать каждый из них. Во всех подробностях. Я очень дотошная. И, если честно, могу говорить об архитектуре часами.
Его растерянность усилилась.
— Возможно, в другой раз… Вы меня убедили.
— Я очень рада. — Лаура убрала камеру и холодно взглянула на него. — Так почему вы решили, что я журналист?
— Из-за бинокля.
— Вы действительно стоите такого внимания?
На лице появилась кривая улыбка.
— В общем, да.
— Кто вы?
— Не читаете газет?
— Редко. Они слишком пессимистичны. Разве что о вас писали в «Архитектуре завтра».
— Забавно… — Мэтт замолчал.
Лаура уже начала проклинать себя: «Неужели я зашла так далеко? Неужели слишком настойчива, чтобы выиграть?»
Но тут на его губах заиграла улыбка.
— Кажется, мне следует извиниться.
Уф! Слава богу. Она не проиграла!
— Вам только кажется?
Он пожал плечами:
— Придется вам смириться. Я несколько… грубоват.
Это еще мягко сказано!
— Извинения — это хорошо, — начала Лаура, решив сыграть на его неловкости и добиться максимума, — но получить приглашение осмотреть ваш дом было бы лучше.
Пригласить ее осмотреть дом? Это даже не обсуждается!
Нахмурившись, Мэтт размышлял. Он всегда был сдержан. Аккуратен в своих решениях. Он никогда, что называется, «не слетал с катушек». Никогда не делал ошибок. Так почему теперь?.. Возможно, воспоминания, навеваемые этим домом, были слишком тревожными? Возможно, сказывался стресс последних шести месяцев? Может, он просто сдает позиции? Иначе с чего он сделал неверные выводы и взбесился? Почему воспринял все так остро и буквально набросился на эту архитекторшу? И почему ему кажется таким сложным не касаться ее?
