— Вы любите зиму? — спросила девушка, чтобы хоть как-то прервать затянувшееся молчание.
— Терпеть не могу, — ответил доктор и взял Марику под руку. — Я люблю лето. Весной я как бы возрождаюсь к жизни, а летом наслаждаюсь ею. Тогда меня словно подменяют, я всему радуюсь и чувствую себя по-настоящему счастливым. И омрачает мою жизнь в то время одно — воспоминания о зиме. А вы когда должны вернуться домой?
— Когда захочу.
— Тогда, может, зайдете ко мне на полчасика? Я сварю прекрасный кофе.
— И покажете свою коллекцию марок? — съехидничала девушка.
Доктор рассмеялся. Марике захотелось увидеть его глава в этот момент, но было так темно, что она не смогла рассмотреть даже лица Шюки.
— Я уже перерос эти дешевые трюки. К тому же нет необходимости прибегать к ним: если я чего-то пожелаю, то скажу об этом прямо. Но сейчас мне хочется просто немного поговорить с вами. Забудем о том, что я на двадцать лет старше вас, так как это не имеет значения. Если мне понравится девушка, меня не интересует, сколько ей лет.
— Но какие-то границы вы все же признаете? — усомнилась Марика, ухватившись за забор.
— Я имею в виду взрослых девушек, ну, скажем, старше восемнадцати.
— Значит, я подхожу под эту категорию? Ну что ж, зайдемте к вам, раз уж так хочется поговорить, я не против...
В квартире у доктора было тепло. Комната оказалась обставленной просто, разве что ковров в ней было больше, чем следовало, да повсюду лежали книги.
— Во второй комнате у меня полный разгром, — объяснил он. — Я ею практически не пользуюсь. Я один, и мне вполне достаточно одной комнаты, кроме кухни и кладовки...
— А приемной у вас разве нет?
— Есть. Вход прямо из прихожей. Располагайтесь поудобнее, а я принесу кофеварку и сварю такой кофе, какого вы сроду не пили. Прошу прощения... — И доктор вышел в кухню.
Марика еще ни разу не была в квартире у мужчины, поэтому чувствовала себя несколько скованно. «Навязываться силой он наверняка не станет, — рассуждала она, — а значит, мне и беспокоиться нечего. Интересно, какие глаза будут у мамы, когда я расскажу ей, где была?»
Марика осмотрелась и, чтобы хоть как-то развлечься, начала в шутку обставлять квартиру доктора так, как если бы вдруг стала его женой. «Прежде всего я бы все в комнате переставила, — решила она. — Накупила бы книжных полок, на книги составила каталог. Полки (от пола до потолка) установила бы как раз напротив окон. Комод и диван перенесла бы в другую комнату, а сюда поставила бы небольшую кушетку. Из другой мебели поместила бы здесь письменный стол, журнальный столик и телевизор...» Она успела обставить и вторую комнату, пока не вернулся Шюки. Опустив поднос на стол, доктор ловко разлил кофе по чашкам, не забыв спросить, сколько сахара положить Марике. Девушка сама взяла из сахарницы два кусочка. Представив Шюки в роли собственного мужа, она мысленно увидела его совсем другим, не ухаживающим за ней, а приказывающим, и тихонько рассмеялась.
— Чему вы смеетесь? Я сделал что-нибудь не так?
— Вы все сделали превосходно... — И она рассказала ему о своих фантазиях.
Доктор помешал кофе в чашке и спросил:
— А вы бы вышли за меня замуж?
Марика закурила и только потом ответила:
— Не вышла бы...
— А почему?
— Двадцать лет разницы в возрасте... Я знаю, что большинство девушек придерживаются иного мнения. А на периферии врач с квартирой и машиной вообще завидный жених. Но я бы все равно не стала вашей женой, потому что через пятнадцать — двадцать лет наш брак обязательно распался бы. Вы бы стали ревновать меня к каждому столбу...
— Как вы можете это утверждать, если совсем не знаете меня? — Доктор поставил свою чашку на стол. — А вы не допускаете мысли, что вас будет ревновать супруг всего на три-четыре года старше вас?
— Я бы не вышла за вас даже в том случае, если бы точно знала, что вы не станете меня ревновать. Потому что в тридцать — тридцать пять лет мне пришлось бы от многого отказаться. А пока мне кажется, что я вообще не выйду замуж. Может, это потому, что я очень требовательна к людям.
— А вы когда-нибудь были влюблены?
— Наверное, нет. Были среди моих знакомых несколько парней, которые мне нравились, даже больше, чем нравились, но влюблена я в них не была. Да и не смогла бы я сильно влюбиться: слишком я серьезная, работа интересует меня больше, чем все остальное. Удивительная это профессия — педагог! Собственными глазами видишь, как из глупенького ребенка, вырастает человек разумный. Я не могу представить себе любви, ради которой я пожертвовала бы таким счастьем.
