— А что с отцом? Ты с ним больше не встречалась?
— Встречалась, — сообщила Жока, и в тот же миг взгляд ее затуманился. — Я его два раза навещала.
— Сама?!
— Да, а чего ты так удивился?
— Я не столько удивился, сколько обрадовался.
— Нервы у него ни к черту. Конечно, не потому, что я ушла из дома, нет... Если бы я осталась, ему было бы еще тяжелее.
— А что с ним случилось? — В голосе Эндре послышалась тревога. — Я получил от него не то два, не то три письма, но он писал, что жив-здоров... Хвастался даже, что начал работать над драмой на современную тему.
— Начал, но сразу же и забросил. У него, как принято говорить, творческий кризис, в котором он, собственно, пребывает не первый год... Однако сейчас он, кажется, окончательно выдохся. В литературных кругах о нем, наверное, забывать начали, а он все мечется из стороны в сторону, то к одним примкнет, то к другим...
Несколько минут Жока и Эндре молча ходили по дорожке, с тревогой думая об отце, и хотя они не говорили об этом вслух, но где-то в глубине души каждый из них чувствовал себя виноватым.
— Я попрошу у командира полка краткосрочный отпуск, — сказал Эндре, остановившись у старого тополя с толстым стволом. — Нужно поговорить с отцом. Как ты думаешь, есть в этом смысл?
— Думаю, что есть, — ответила девушка, взглянув на Эндре, и увидела Анти Штольца, который быстрыми шагами приближался к ним.
— Прошу прощения, — извинился солдат и добавил: — Целую ручки. Разрешите представиться, Анти Штольц.
— Что случилось? — удивленно спросил Эндре и представил Жоку: — Моя сестра.
Анти незаметно подмигнул другу:
— Тебя вызывает Бегьеш. Сказал, что срочно.
— Что ему нужно?
— Не знаю. Он построил отделение, а меня послал за тобой.
— Что-нибудь случилось?
— Я же сказал, не знаю.
— Он ведь видел, что ко мне приехали... — Эндре бросил взгляд в сторону казармы, затем посмотрел на сестру: — Жо, подожди меня здесь, я быстро вернусь.
— На всякий случай лучше попрощайся, — посоветовал другу Анти.
— Думаешь, Бегьеш меня не отпустит? Да нет, он этого не сделает.
— Ты сам хорошо знаешь, что он на все способен.
— Кто такой этот Бегьеш? — полюбопытствовала Жока, — Уж не тот ли младший сержант, по наущению которого тебя избили?
— Тот самый, — ответил вместо друга Анти. — Пошли, а то он ругаться начнет.
Жока взяла Эндре за руку и спросила:
— Не поговорить ли мне с дежурным офицером?
— Ну и что ты ему скажешь? — Эндре махнул рукой.
— А это уж мое дело.
Сдвинув брови, Эндре посмотрел вдаль:
— Жди меня здесь, я в любом случае вернусь.
Однако он не вернулся.
Когда Эндре и Анти вошли в казарму, их отделение уже выстроилось в коридоре, а Бегьеш, заложив руки за спину (такую привычку он перенял у лейтенанта Ковача), важно прохаживался взад-вперед перед строем.
Эндре доложил о прибытии, младший сержант с невозмутимым видом выслушал его и кивнул в сторону отделения:
— Встаньте в строй!
Эндре глубоко вздохнул:
— Товарищ младший сержант...
— Разве я не ясно сказал? — грубо оборвал его Бегьеш. — У меня все. Встать в строй!
Кровь отхлынула от лица Эндре, он повернулся кругом и встал в строй.
— Завтра утром командование дивизии проводит смотр, — начал объяснять младший сержант. — Так вот, до утра навести в подразделении такой порядок, чтобы все блестело. Наберите на кухне горячей воды, вымойте окна и полы в канцелярии и спальных комнатах. Старшина Мартша выдаст вам хлорку... — Затем Бегьеш по очереди дал каждому солдату персональное задание. — А вы, — обратился он напоследок к Эндре и Анти, — приведете в порядок спальное помещение офицеров запаса. Из расположения подразделения, кроме как за горячей водой, никуда не отлучаться. У меня все.
— Я тебе не напрасно советовал попрощаться с сестричкой, — выговорил Анти другу, когда они остались вдвоем. — Но разве ты кого-нибудь послушаешь? Уж если ты что вобьешь себе в голову, то этого из тебя и палкой не выбьешь.
— Иди ты к черту! — сгоряча выругался Эндре и, подойдя к окну, выглянул во двор, надеясь увидеть там Жоку, однако, сколько он ни всматривался, сестры нигде не обнаружил.
«Что же теперь делать? — задумался Эндре. — Если уйти без разрешения, меня наверняка застукают и тогда не миновать гауптвахты. Страшна, конечно, не сама гауптвахта, а то, что после нее о краткосрочном отпуске домой не может быть и речи... Значит, с отцом я так и не поговорю...»
