— И Митосом тебя никогда не звали?
Доктор замялся.
— Вообще-то звали. Это был мой позывной в северной Африке, где мы познакомились с твоим отцом.
— Мда? — скептически хмыкнул Дункан. — И чем же вы там занимались?
— Это секретная информация.
— От кого?
— Ото всех.
— И кем же, интересно, она засекречена?
— Правительством, конечно, кем же еще? — искренне удивился Митос.
— А какой позывной был у отца? — после непродолжительного молчания спросил Дункан.
— Наблюдатель.
Дункан замолчал. Всё это звучало чертовски логично. Не как мир, в котором никогда не было Дункана Маклауда, но как мир, в котором Дункан Маклауд мог сам придумать себя. Нет, он ни на миг в это не верил. Но слишком всё красиво складывалось. Хотя, возможно, именно эта идеальность и была главным признаком лжи.
— Это тогда он потерял ноги? — наконец спросил он.
— О! Так ты действительно что-то помнишь? — искренне обрадовался Митос, и Дункан, как ни старался, не заметил никакой фальши. — Да, когда вытаскивал меня. Вот так иногда шутит судьба — на мне зажило как на собаке, а ему автоматная очередь прошила оба колена уже у самого вертолета.
— И ты никак не можешь рассказать, что именно вы с Джо делали в Африке?
— Да какая разница? — так же искренне удивился Митос. — Это было полтора десятилетия назад. Ты еще учился в колледже, и с головой у тебя был полный порядок.
— А когда стал непорядок?
— Я же говорил тебе, около пяти лет назад, — уклонился от ответа Митос.
— А что тогда произошло?
— Дункан, это не лучшая тема для разговора.
— А мне кажется, что самая замечательная.
— Раз ты этого совсем не помнишь, то твоя память защищает тебя от стресса. И лучше ей в этом не мешать.
— Я вообще ничего не помню! — огрызнулся Дункан.
— Но ведь ты всех узнаешь, и даже иногда вспоминаешь отдельные детали. Ну конечно! — Митос хлопнул себя по лбу. — Ты помнишь лишь то, что включил в свой выдуманный мир, пусть и в извращенном виде. А то или тех, кого там никогда не было, ты полностью забыл.
— Кое-кто сегодня заявил, что я вполне готов к выписке, — проворчал Дункан. — Доктор, вам не кажется, что вы сами себе противоречите?
— Дункан, — Митос обошел кресло-каталку, присел перед ней и посмотрел Маклауду в глаза, — я сделал для тебя всё, что мог. Но теперь ты должен помочь себе сам. К сожалению, ты не сразу попал в мою клинику, а предыдущее лечение принесло больше вреда, чем пользы. И я не думаю, что ты когда-нибудь сможешь полностью восстановить свою память. Но как врач я тебя заверяю, что сейчас ты как никогда готов к тому, чтобы выйти отсюда. Тебе надо только принять и признать, что твой выдуманный мир — иллюзия, что его не существует — нет и никогда не было.
— Можно подумать, это поможет, — возразил Дункан, — и всё равно кроме него я больше ничего не помню.
— Ты даже не представляешь, насколько поможет! — заверил его Митос. — Потеря памяти — отнюдь не самое страшное. У тебя сейчас нормальное незамутненное сознание, ты способен воспринимать и критически осмысливать окружающую действительность. Всё, что от тебя требуется — перестать при каждом приступе мигрени бросаться на ближайшего прохожего с мечом, уверяя, что ты услышал «зов» и должен отрубить ему голову.
— Приступе мигрени? — недоверчиво переспросил Дункан.
— Да, у тебя были сильные головные боли после травмы. Мы постарались с этим справиться, но я не уверен, что они не вернутся. Но если ты бросишь пить и будешь соблюдать режим — есть все шансы, что их больше не будет.
— Я кого-то убил? — перебил его Дункан.
— Нет, — улыбнулся Митос. — Поверь, отрубить голову человеку не так-то просто. Но было несколько пострадавших. Одному парню ты повредил позвоночник, и он теперь полностью парализован.
— Я нападал на людей?!
— Ты был уверен, что они хотят забрать твою голову.
— Ты оправдываешь меня? Я что, маньяк, скрывающийся в клинике от правосудия?
— Дункан, успокойся. Или мне снова придется вколоть тебе снотворное. Ни от кого ты не скрываешься. И никто тебя не преследует. Тебя поймали, был суд, но твой отец щедро заплатил всем пострадавшим, в итоге они свидетельствовали в твою пользу. Тебе дали два года условно, которые ты провел в государственной психиатрической клинике, а потом отец перевел тебя сюда. Сейчас ты чист перед законом и вполне можешь вернуться к нормальной жизни.
