Старфайндер - страница 87

отделение ускорителя и постепенное исчезновение из вида маленького солнечного корабля, который безошибочно следует курсом к пылающей Фарстар.

Одно время приговоренных узников выбрасывали за борт живыми, но столь жестокая практика уже давно прекращена. Большинство обозревателей галактической жизни сходятся на том, что отменили ее по единственной причине: гуманность, свойственная женщинам независимо от их общественного положения, наконец одержала победу. Но неизбежно находятся циники — можно даже назвать их женоненавистниками, — которые с ликованием указывают на тот факт, что с этой практикой было покончено лишь тогда, когда одной из выброшенных за борт жертв удалось сбежать.

Как бы там ни было, Старфайндер появляется из правой кулисы, как положено, в цепях и в сопровождении двух вооруженных охранников. Его подводят к капсуле и бесцеремонно заталкивают в нее и закрепляют там таким образом, что его правая рука повернута ладонью вперед. После этого стражи удаляются. Уходят.

Многолюдная толпа уже в сборе — аншлаг. Все присутствующие — женщины, не потому, что мужчинам запрещено появляться на подобных сборищах, а потому что общественное устройство Гола не позволяет им перешагнуть через первую ступень иерархической лестницы и, следовательно, не позволяет получать приглашения на казни. Часть собравшейся здесь публики — это администрация Исправительного Комплекса и представители средств массовой информации. Остальные — бизнесе-леди или чиновники высокого ранга. Все без исключения красивы. И молоды — по крайней мере с виду. Поистине, можно уподобить это сборище саду роз — семи цветникам, расположенным амфитеатром.

Даже в окружении роз роза Глория Уиш выгодно выделяется на общем фоне. Возможно, из-за розового цвета облегающего халата. Возможно, оттого что крошечные бриллианты в ее прическе напоминают капли росы. Возможно, оттого что блаженное выражение ее лица наводит на мысль о дыхании весны. Какова бы ни была причина, Глория в этот день — королева роз в розовом цветнике престарелых девиц.

Женщина-палач уже на сцене, неподвижно стоит возле небольшого столика, на котором разложены ее инструменты. Ее черный капюшон, черная мантия и черная маска, закрывающая нижнюю часть лица, резко контрастируют с яркими, нарядными кринолинами зрительниц. Как будто Смерть вошла в сад — в каком-то смысле так и есть. Но ее присутствие не заставило розы поблекнуть; если уж на то пошло, они стали только ярче.

Она не тратит время попусту. Едва охрана удалилась, она берет резиновый шланг и направляется прямо к капсуле. Она надевает петлю шланга на бицепс правой руки Старфайндера и туго завязывает. При этом она смотрит ему в глаза. Он в ответ смотрит в ее глаза. Они как синие цветы. Вдоль ее висков идут тончайшие шрамы. Прядь темно-каштановых волос, выбившихся из-под капюшона, образует тонкий завиток у нее на лбу. Старфайндер ошеломлен.

Она молчит. Попробуй она вымолвить хоть слово, в Театре с его акустикой оно донеслось бы до самого дальнего угла. Вместо слов она говорит глазами. Но не поддающаяся анализу завеса заволакивает их, и он не может разобрать, что они говорят.

Кит, обнаружив информационный разрыв, заполняет его значком:

Мишель Д’Этуаль, она же Сили Блё, отправилась в прошлое.

Ей не пришлось бы нырять туда слишком глубоко. Возможно, не глубже дня вынесения ему приговора.

Вдруг он вспоминает о разрыве во времени, который возник, когда он связывался с китом всего несколько минут назад, когда за ним явился конвой. Разрыв равнялся времени «нырка» кита — времени, затраченному китом, когда тот возвращал ее туда, «куда бы/когда бы» она ни собиралась.

Вероятно, кит связался с ней и сообщил последние новости сразу после того, как была произведена голографическая запись нескольких последовательных эпизодов, и обеспечил ей доступ к «Старейнджеру». Скорее всего, ее охраняли не слишком строго… возможно, не охраняли вообще. Как бы то ни было, ночью кит помог ей сбежать, и она, получив доступ к «Старейнджеру», присоединилась к киту в космосе.

По-видимому, ее отсутствия так и не заметили. Или, возможно, заметили, но оставили без внимания. Вероятно, все, что требовалось Глории Уиш, — это доказательство декриоге-низации.