Старфайндер - страница 127

следник добычи Кастелламмарской войны, наследник сменявших одна другую империй Массерия, Маранцано, Лучано, Дженовезе, Гамбино, Луччи и Бомбастино. Бог в блестящем костюме из акульей кожи и в парике, высокомерно шагающий по мазохистам, пресмыкающимся у его ног…

Нет, Джино, нет. Это не обо мне.

— У Курилмана, — сказала я, — есть машина вроде большой мясорубки. Его жена закладывает внутрь девицу, добавляет по вкусу сахар, соль и разные пряности — все что нужно, Курилман крутит ручку. И из каждой заложенной девушки получаются две, одна для его бизнеса, а другая идет восвояси обратно к своему Три-ви, на фабрику или к подносам с пиццей и спагетти…

В секретном ящичке диванницы, так, чтобы я могла удобно достать его правой рукой, лежал полностью заряженный пистолет-разрушитель, но он не понадобился. На лице Джино еще некоторое время боролись мрачная ухмылка и обезоруживающая улыбка, но ни одна не одержала победы. Исчезли обе. Обе. Он поднялся и молча прошел к двери. Три Медведя двинулись следом, косясь на меня, когда проходили мимо. Не то чтобы не веря в такой исход, но с облегчением. Поскольку, если бы Джино отдал им приказ, они не смогли бы его исполнить. Это была и его, и их ахиллесова пята.

Проведя день в хлопотах и приятном отдыхе (устроила постирушку и перечитала «Чуму» Камю), я приготовила легкий ужин и съела его при свечах за маленьким обеденным столом, накрытым дамасской скатертью. Я пока не трогала сеспуловские 700 долларов (мой принцип — не тратить деньги клиента до тех пор, пока я их по-настоящему не заработаю); когда это случится, я куплю себе стейк, который вожделела не одну неделю, и, может быть, добавлю к нему картошку-фри и зеленый салат с огурцами и помидорами.

В одиннадцать вечера я припарковалась напротив главного входа в небоскреб Сеспула; моя камера «Лазероид» лежала в сумочке на сиденье рядом со мной. Освещение в Идеалии не идеальное; как во всех обычных городах, тут разрешается оставлять в жилых и деловых районах маловаттные лампы, а фонари ставят только на углах улиц. Идея примерно такова: «Общегосударственный переход на солнечную энергию не за горами, но до тех пор, пока мы к нему не пришли, нам придется поэкономить». Подобные доводы имели бы смысл, если бы: (1) экономия распространялась и на Три-ви, (2) если бы экономия применялась и к беспорядочному использованию энергии в дневные часы. По сути, идея в целом сводится к психологическому фокусу, чтобы успокоить граждан, пока Рим горит.

Большая часть окон в небоскребе Сеспула не горела, но в нескольких в эти ночные часы брезжил слабый свет; одно из таких окошек находилось на четырнадцатом этаже. Был ли это офис 1400, я не знала.

Электромобилей было мало, пешеходов еще меньше. Время ожидания я коротала, пытаясь разыскать выпавший из истории Курилмана параграф. Я знала, чем он занимается и где — где-то в офисе 1400. Правда, я, не имея технической жилки, понятия не имела о том, как именно он это делает, но он это делал, а если так, почему он не проделал это со мной? Я ведь видела, как он сглотнул, верно? И где в этой схеме место Сесилии Курилман? Наверняка ей отводится более значительная роль, чем просто секретарь, кем она представляется?

К главному входу подъехало электротакси, из дверей вышла девушка в платье и села в такси. Голодевушка? Фонарь на углу был слишком далеко, чтобы хорошо освещать происходящее. Разглядеть что-то было сложно, и сказать что-либо с уверенностью я не могла.

На всякий случай я решила дождаться повтора и не села на хвост такси.

Через некоторое время подъехало новое такси, из дверей небоскреба вышла другая девушка, села в машину и уехала. На этот раз я поехала следом.

Я знала Идеалию как свои пять пальцев, и не успело такси проехать три квартала, как я уже поняла, что направляется оно в «Прист-Инн». Поэтому я обогнала такси и припарковалась на другой стороне улицы в тот самый миг, когда оно подъехало к главному входу. Девушка в платье вышла из такси, расплатилась с водителем, достав деньги из туфли (сумочки у нее не было), и побежала по обсаженной кустами дорожке к дверям. Когда она входила, я более-менее разглядела ее в тусклом свете гостиничных фонарей и что-то в ней — что именно, я так и не смогла понять — испортило мне настроение. Ощущение напоминало