Сам будучи «не от мира сего», отец Сергий вместе с тем
очень интересовался и принимал близко к сердцу все, что волновало людей,
близких или далеких, знакомых или незнакомых, которые в этом мире жили. Он
подписывался на множество газет и еженедельников, но читал их не с целью
развлечься, а чтобы узнать обо всех радостных или печальных событиях,
происходивших в мире, и разделить то, что он называл «Голгофой страдающего
человечества». Таким образом он каждый день сопереживал вполне конкретным
горестям всех людей и молился за весь мир. С особым вниманием он следил за
всем, что происходило в России, глубоко и самоотверженно сочувствуя трудностям
и страданиям своих соотечественников, всегда подтверждая свою солидарность и
единство с ними через принадлежность к патриаршей Церкви.
Отец Сергий обладал безграничной любовью к ближнему. Он
одинаково обходился со всеми людьми – независимо от их социального положения,
независимо от того, праведниками они были или грешниками. Он принимал всех, кто
приходил к нему, с неизменной улыбкой, полной радости и доброты. По отношению
ко всем он проявлял равную доброжелательность, равное беспредельное терпение,
равную кротость. Последнее качество являлось его отличительной чертой и с
первых же минут поражало всех его собеседников – это было вовсе не природным
даром, а добродетелью, полученной от Бога после множества аскетических усилий,
направленных на то, чтобы обуздать собственный страстный характер и
вспыльчивость.
Очень строгий к самому себе, отец Сергий был чрезвычайно
снисходителен к другим. Он никогда не порицал и не осуждал никого, так как в
осуждении ближнего он видел одно из сильнейших проявлений самой ужасной страсти
– гордости, причины падения ангелов и грехопадения рода человеческого. Очень
строгий в том, что касается основ православной веры и исполнения заповедей, он
всегда старался делать различие между тем, кто согрешает, и его грехом, между
тем, кто ошибается, и его ошибкой, порицая грехи и ошибки, но сострадая
грешниками и заблуждающимся.
Все, кто был с ним знаком, знают, насколько он был
тактичен, деликатен, осторожен в том, чтобы не задеть чувства человека, какое
внимание он уделял каждому в любых обстоятельствах. И всем известно, насколько
он был самоотверженным. Он никогда не думал о самом себе, никогда о себе не
говорил, его целиком занимали заботы о тех, кто был ему поручен; он чувствовал
себя в ответе за всех. Когда его спрашивали, как у него дела, он неизменно
отвечал: «Н. заболела, Н. положили в больницу, Н. в трудном положении...»
Он считал, что молитва – самое лучшее средство для того,
чтобы приучить себя ощущать присутствие ближнего, как бы далеко он ни
находился, глубоко понимать его нужды и быть в состоянии ему помочь.
Мы уже упоминали о смирении отца Сергия; его смирение пред
Богом и перед людьми было огромным. Множество раз ему прочили епископский сан,
и каждый раз он отказывался, с улыбкой вспоминая монашескую поговорку о том,
что «епископ -это падший монах». Он воздерживался от всех появлений на публике,
не связанных напрямую с его священническим долгом, от участия в телепередачах,
на которые его настойчиво приглашали, был равнодушен к почестям, знакам отличия
и славе, приходящей от людей; в этом он твердо следовал совету святых
подвижников стараться жить в миру неизвестным для всех. Благодаря этому он был
прославлен у Бога и мог изливать во имя Его на всех, кто имел счастье быть с
ним рядом, Его благодать.
Отец Сергий был человеком исключительной чистоты, и это с
восхищением отмечали знавшие его великие подвижники нашего времени. Благодаря
чистоте и смирению Бог и подал ему дар сердцеведения, а за непрестанную молитву
Он сделал его избранным созерцателем Своего нетварного Света. Все, кто
встречался с отцом Сергием, поражались светопроницаемости, прозрачности его
лица и необычайной лучистости, постоянно исходившей от него.
Даже своим телом отец Сергий свидетельствовал об
осуществлении Божественного обетования, являя собой задаток преображения и
обожения, которые воплотятся во всей полноте уже в ином мире; было очевидно, что
он достиг того, что, как и другие святые, полагал целью христианской жизни, –
стяжания Святого Духа.
