После шиве, которые он просидел в тесной квартирке родственников реб Лейзера из Берёзовки, после семи дней сидения на маленькой скамеечке в портянках вместо носков, Пинхас Фрадкин надел стоптанные сапоги, нахлобучил солдатскую папаху и отправился к большому дому с колоннами и скульптурами, на котором висела доска с криво намалеванным серпом и молотом и надписью, гласящей, что здесь находится комендатура Красной армии.
— Тебе к кому, товарищ? — спросили его вооруженные люди, одетые в ватные фуфайки, хотя было уже тепло.
— К товарищу коменданту, товарищи.
— Нужен пропуск, товарищ, — сказали ему часовые и проводили к старшему караула, стоявшему у входа.
Тот похлопал Фрадкина по карманами и, не найдя оружия, отвел в бельэтаж.
— Товарищ Козюлин, этот товарищ говорит, что у него к тебе какое-то важное дело, — доложил старший караула командиру, высокому, чисто выбритому, светловолосому парню, который сидел за письменным столом, не снимая фуражки и утопая в облаке папиросного дыма. На стене висели наивно нарисованные портреты вождей революции, лозунги и карты.
Товарищ Козюлин уставился светло-голубыми, будто только что промытыми, глазами на заросшего, невысокого, но коренастого человека, стоявшего перед его столом.
— Что вы хотите, товарищ? — резко спросил он.
— Я хочу вести партизанскую работу для вашей армии, — тихо ответил Фрадкин, — а именно — в Херсонской губернии, там, где орудует Митька Баранюк со своей бандой.
Командир в одну затяжку спалил чуть не полпапиросы и вытянул длинные ноги в высоких, до колен, сапогах.
— Вы член партии, товарищ? — спросил он.
— Нет, товарищ командир.
— Рабочий?
— Нет, учитель иврита, товарищ командир.
Командир снова уставился на Фрадкина своими светлыми глазами.
— Почему ж вы хотите сражаться с нашими классовыми врагами? — спросил Козюлин языком ораторов из интеллигенции, образованности которых он в простоте своей завидовал и речи которых старался подражать.
— Митька Баранюк со своей бандой убил моих родителей, моих сестер и братьев, — дрогнувшим голосом ответил Пинхас Фрадкин.
Комендант прикурил новую папиросу от окурка старой.
— Вы из Херсона? — поинтересовался он.
— Из Херсонской губернии, деревенский. Я там каждый закуток знаю как свои пять пальцев.
— В армии служили?
— Четыре года на фронте.
— Окончили школу?
— Готовился держать экзамен за восемь классов гимназии, но аттестата получить не смог, потому что в царское время евреев не допускали к образованию.
— Мать их ети, этих… — комендант стал поминать прислужников царя, которые не допускали народ к образованию, но вовремя спохватился, подумав, что такие просторечные ругательства не очень-то подходят ему, человеку сознательному, к тому же командиру, и, прервав свое недосказанное «благословение», перешел к вещам, которые имели прямое отношение к его высоким армейским обязанностям.
— Какими языками, кроме русского, владеете, товарищ? — спросил он.
— Ивритом, немного латынью.
— Батюшки! — уважительно сказал командир. — Но это языки для нас бесполезные. Немецкий знаете?
— Немного.
— Ну а карту читать умеете? С компасом знакомы?
— Разумеется, товарищ командир.
Командир почтил Фрадкина папиросой, не просто самокруткой, а настоящей, с мундштуком.
— Как вас звать, товарищ? — спросил он.
Фрадкин ответил.
— Послушайте, Фрадкин, — командир начал говорить, подбирая сознательные и интеллигентные обороты, — жаль, что вы не наш, не партийный. Мы любим работать со своими, ну, такими, которые сознательно сражаются с классовыми врагами, а не из личной мести. Но ваше желание ликвидировать Митьку Баранюка с его бандой очень похвально. Митькины хлопцы не дают нам житья: перерезают телеграфные провода, развинчивают рельсы, нападают на товарищей, которые реквизируют в деревнях зерно и сено. Они даже на поезд напали и перебили наших людей, верных, нужных товарищей. Мы не можем схватить Митькину банду, потому что деревенские богачи и кулаки повсеместно укрывают ее. Как только бандиты чуют опасность, они прячут винтовки, берут в руки лопаты, и что ты сделаешь с ни в чем не повинными мужичками… Хитрые они, собаки, неместному с ними не справиться. А вы знаете Митьку Баранюка и его хлопцев?
