И он видел усталость во всем ее облике.
— Нет. Это было бы гораздо легче, — признался он. — Чище, что ли.
— Тогда что же случилось?
— То, что случилось между мной и моей бывшей женой, ничем не поможет твоим корреспондентам, — сказал он даже более горько, чем она ожидала.
— Я и не думала об этом, — возразила она. Даже чуть-чуть разозлилась. — Так что же случилось, Страйкер?
Он опустил голову.
— У нас была дочь, — пробормотал он слегка дрожащим голосом. Казалось, это говорил не он, так ему было тяжело. — Звали ее Хизер. — Он слегка откашлялся. Воспоминания затуманили его глаза. — Я любил катать ее с собой на лодке, и ей это нравилось. Зато не нравилось моей жене, так как она боялась воды. Но я настаивал, что все будет в порядке. — В его груди словно бы ворочались тяжелые волны морских глубин. Пока… не случилось это. Мы с Хизер плыли в лодке. Мотор внезапно заглох, и я стал копаться в железяке, и в это время… в это время она упала за борт. Почему-то с нее соскользнул защитный жилет. Это был несчастный случай, но до сих пор… Я нырнул за ней, но оказалось, что она ударилась головой. — Он тяжело сглотнул. — Было слишком поздно. Я так и не смог ее спасти.
Его лицо скривилось от боли.
Рэнди сидела замерев. И просто смотрела на него.
— Моя жена обвинила во всем меня, — сказал он, прислонившись к двери.
— Это несчастный случай, — сказала она, увидев его потемневшие глаза.
— Если бы ты знала, сколько раз я твердил себе эти слова. Если бы я мог уверить в этом ее… — Он едва ли не рычал от бессилия. — Случай, все прошло. Это было пять лет назад.
Сердце Рэнди забилось от жалости к этому человеку. Боль все еще владела его душой.
— У тебя есть фотография?
— Какая?
— Твоей дочери.
Он заколебался. И тогда она выбралась из спального мешка.
— Я бы хотела ее увидеть.
Машинально он сунул руку в задний карман джинсов, вынул бумажник и раскрыл его. Сердце Рэнди сжалось, когда она взяла кожаный чехол и посмотрела на фотографию маленькой девочки. Светлые хвостики торчали в разные стороны, с фотографии улыбалось ангельское личико, глаза смеялись прямо в камеру.
— Она прекрасна.
— Да, — кивнул он, его губы были скорбно сжаты. — Была.
— Прости, если я сказала что-то не так. Я не знала.
— Ну, я об этом не особенно-то рассказываю.
Он забрал бумажник у нее из рук и захлопнул его.
— Если бы я знала…
— То что? Что бы это изменило? — спросил он с горечью в голосе. — Ты ничего не можешь сказать, ничего не можешь сделать, ничего, что бы изменило положение дел.
Она протянула руку и провела по его щеке, и он задержал ее запястье.
— Не надо, — отрезал он. — Мне не нужны ни твое сочувствие, ни жалость.
— А соболезнование? — сказала она.
— Вряд ли соболезнование может хоть как-то утешить человека, который потерял ребенка, сказал он, пальцы сжались на ее руке, глаза зло вспыхнули. — Это просто невозможно по определению. — Желваки заходили на его лице. — Я не должен был тебе ничего рассказывать.
— Нет… так лучше, правда. Я лучше буду тебя понимать.
— Господи, Рэнди. Это все женские штучки.
Тебе не нужно узнавать, что меня печалит или что я чувствовал, когда прошел через все это. Я не один из твоих корреспондентов, ради бога!
Тебе просто нужно делать то, что я тебе говорю, чтобы ты и твой сын были в безопасности. Конец истории.
— Не совсем, — прошептала она и без предупреждения поцеловала краешек его губ. — Если мы будем отрезаны от всего остального мира, то мне непременно нужно узнать тебя лучше. — И она снова поцеловала его.
— Не надо, — его голос мгновенно стал хриплым, она заметила, как он замялся, словно ему стало тесно в одежде.
— Почему? — спросила она, не отступая ни на шаг. Они находились так близко друг к другу, что она могла чувствовать запах его влажной от дождя рубашки, которая уже высыхала.
— Ты знаешь, почему.
— Раньше ты так не думал.
— Ты права. Бывали времена, когда я так не думал. Но теперь я так думаю.
— Хм, что же получается: тебе меня можно соблазнять, но не наоборот, да?
Он закрыл глаза, словно бы собираясь со словами.
— Я привез тебя сюда не для того, чтобы разделить с тобой постель.
