В докладной, представленной Сталину Маленковым в середине февраля 1937 года, отмечалось, что среди секретарей обкомов низшее образование имеют 70 процентов, а среди секретарей райкомов и того больше - 80 процентов. Конечно, Сталин прекрасно понимал, что кадровую проблему нельзя решить в одночасье, путем обычной ротации негодных людей.
Существовала и еще одна негативная черта. Выросший из участников Гражданской войны и коллективизации, слой секретарей всех уровней и членов комитетов, от районных и городских до ЦК национальных компартий, откровенно тяготел к перерождению в бюрократическую общественную прослойку.
Политически олицетворяя партию, составлявшие этот слой люди стремились любыми путями сохранить свое властное положение. Часто они выражали не интересы страны, а интересы групповых кланов, представлявших собой слияние бюрократов и «болтающих политиков». Агрессивных в своих устремлениях и целях.
О наличии таких опасных симптомов свидетельствовала атмосфера на местах. Губкомы все чаще превращались в арену столкновений. Обуреваемые неуемной жаждой власти сторонники и противники местных группировок занимались сведением личных счетов, междуусобным шельмованием друг друга.
Сталину по-прежнему не хватало грамотных толковых специалистов. Людей, способных профессионально и компетентно решать вопросы реконструкции народного хозяйства. В свежих кадрах нуждались промышленность и сельское хозяйство, развивавшиеся отрасли науки и армия. Выход из критической ситуации он видел в привлечении к управлению государством нового общественного слоя из молодежи, получившей образование в годы Советской власти.
Но то, что уже с начала января 1937 года Политбюро произвело ряд перестановок в крупных партийных организациях, было обычной рутиной партийной жизни. С традиционным объявлением выговоров за неудовлетворительную организационную, кадровую и хозяйственную работу.
Сталин откровенно не спешил разбрасываться даже такими кадрами. Их катастрофически не хватало, и порой смещения носили чисто воспитательный характер. Так сняли с поста за развал работы, постановлением ЦК от 2 января одного из «героев коллективизации» секретаря Азово-Черноморского края Шеболдаева. Но сразу же он был рекомендован первым секретарем Курского обкома партии. Вместо смещенного тоже «за неудовлетворительное руководство хозяйством области» Иванова.
И все-таки в этот период подготовки ко всеобщим выборам в стране складывалась противоречивая, почти революционная ситуация. С одной стороны, на местах происходило столкновение групповых интересов аппаратчиков. С другой, – вдохновленные лозунгами о народовластии, «низы» критиковали руководителей региональных аппаратов.
То была критика местной правящей верхушки, которая, придерживаясь традиционных «клановых» принципов, оберегала своих людей. Преследуя конкурентов, она отторгала силы, стремящиеся разрушить единение их групповой солидарности. В этих сложных условиях руководство партией пыталось выдержать золотую середйну, но жизнь выдвигала свои требования, и 13 января Политбюро приняло решение «О неудовлетворительном партийном руководстве Киевского обкома».
Еще в ноябре 1936 года Центральный Комитет ВКП(б) пересмотрел решение Киевского обкома партии, возглавляемого П.П. Постышевым, в отношении члена партии Николаенко. Эта женщина по решению Киевского обкома была исключена из партии за то, что она писала жалобы на работников его аппарата. В этих жалобах не было «политики», она обвиняла руководство в круговой поруке, семейственности и необоснованных исключениях из партии ряда коммунистов. ЦК ВКП(б) восстановил Николаенко в партии и указал на «привившиеся на Украине и, в частности, в Киеве непартийные нравы в подборе работников».
Но это постановление не давало резких политических оценок. Меры наказания по отношению к проштрафившимся были почти условными. Первому секретарю ЦК КП(б) Украины Косиору лишь «указали» на недостатки. И хотя 16 января 1937 года Постышев был освобожден от обязанностей секретаря Киевского обкома, он был оставлен вторым секретарем КП(б)У и кандидатом в члены Политбюро.
