После трехлетней конфронтации Троцкий, Зиновьев и Каменев наконец сообразили, что борьба со Сталиным отвечает их общим интересам. Союзники самозабвенно множили обвинения в адрес Генерального секретаря. Ссылаясь на «Завещание» Ленина, они утверждали, «что организационная политика Сталина и его группы грозит партии дроблением основных кадров, как и дальнейшими сдвигами в классовой линии».
То было явное передергивание мыслей Ленина: ни о каком «дроблении основных кадров», ни о каких-либо сдвигах в «классовой линии» в его записках не было даже намека. Но политические обвинения чаще всего строятся не на логике фактов, а на страстях эмоций. И, собравшись в блок, 14-23 июля 1926 года на пленуме ЦК оппозиция снова попыталась дать Сталину бой.
Отражая удары, Генеральный секретарь выступил трижды. Конечно, ссылка на Ленина была очевидным просчетом авторов «Заявления», и опытный полемист Сталин не преминул воспользоваться этой неосмотрительностью. По поручению пленума он не только огласил полный текст ленинского «Письма съезду», но и еще три неизданных письма Ленина.
Прения были длительными и жаркими. Авторов «Заявления» критиковали Киров, Молотов, Орджоникидзе, Рудзутак. Выступавший с гневной речью против оппозиции, прямо на трибуне скончался от сердечного инфаркта Председатель ОГПУ и Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) Феликс Дзержинский. Однако и это не остановило противников Сталина.
Все его попытки сосредоточить внимание на актуальных проблемах развития страны наталкивались на обвинения в «национал-крестьянском» уклоне, измене «делу революции » и навязывание оппозицией ЦК дискуссии по международным вопросам. Основанием для последнего послужила неудача Коминтерна с поддержкой общебританской забастовки в мае 1926 года. Оппозиция объяснила ее следствием излишней сосредоточенности на построении социализма в отдельно взятой стране и разрывом по распространению революционного движения в Европе и Азии.
Но Сталин уверенно выдержал все нападки своих оппонентов. На требование Зиновьева, прозвучавшее в его речи 22 июля, – отменить резолюцию X съезда «О единстве партии» он ответил коротко: «Партия может и должна допустить в своей среде критику, борьбу мнений. Но она не может допустить того, чтобы ее решения срывались, ее рамки ломались, основы единства разрушались...».
Пленум отметил, что все дезорганизующие действия оппозиции свидетельствовали о переходе «от легальной защиты своих взглядов к созданию всенародной нелегальной организации, противопоставляющей себя партии и вносящей раскол в партию». Позиция Сталина усилилась. В состав кандидатов в члены Политбюро были введены его сторонники: Орджоникидзе, Киров, Каганович, Микоян, а также бывший троцкист русский рабочий Андреев, ставший впоследствии активным противником оппозиции.
Иными оказались результаты демарша для его инициаторов. Организатора тайного заседания в подмосковном лесу Лашевича, смещенного с поста заместителя военного наркома еще до пленума, исключили из ЦК. Его вывели из Политбюро, и он отправился на Дальний Восток заместителем председателя правления Китайской железной дороги.
Потерпев поражение на пленуме, оппозиционеры не сложили оружия. Теперь они решили обратиться непосредственно к членам партии. Используя все средства печати от газет до гектографов и пишущих машинок, они размножали и распространяли призывы, обращения и воззвания. Им удалось сколотить даже несколько кружков. Их участники собирались на частных квартирах и на городских окраинах, составляли планы и вели пропаганду.
Однако руководитель одного из кружков зиновьевец В. Серж позже признавался: «Я не верил в нашу победу, более того, в глубине души не сомневался в поражении. Помнится, говорил об этом и Троцкому в его большом кабинете Главконцесскома. В бывшей столице мы насчитывали лишь несколько сотен активистов, в целом рабочие высказывали безразличие к нашим спорам».
В том, что оппозиционеры не нашли поддержки в рабочей среде, не было ничего странного. Серж иронически вспоминал, как в одном из кружков, собиравшем «полдюжины рабочих и работниц... под низкими елями на заброшенном кладбище, над могилами я комментировал секретные доклады ЦК, новости из Китая, статьи Мао Цзэдуна...» Конечно, такая пропаганда была далека от насущных забот основной массы населения страны. Проблемы революции в Китае не волновали их.
