В течение дня – 19 сентября 1941 года в этом районе проходила перестрелка между бандой с афганской территории и советскими пограничниками. В боях только за этот день убито 5 красноармейцев и политрук Садовничий. Бандиты захватили 11 седел и полевую радиостанцию и скрылись на афганскую территорию.
Принятыми чекистами оперативными мерами 18 октября 1941 года эта банда была ликвидирована. В результате операции убито 64 бандита, в том числе главарь банды Зиянутдин Ахмедов, видный басмаческий главарь Егамберды Аильчибеков, крупный басмач– афганский резидент Тургунбай Худойбердыев и другие. Захвачено в плен 7 басмачей, в том числе видный организатор бандитских формирований на Памире-афганский резидент Сайфутдин Худойбердыев, ов же Аскар-Козы. Изъято 12 единиц оружия, радиостанция, ранее захваченная у пограничников, 33 лошади и до 4-х тысяч голов скота.
Следствием было установлено, что организатором банды являлся Зиянутдин Ахмедов, бывший басмач, в 1932 году бежавший в Кашгар (Китай), а в 1934 году через Афганистан пробравшийся на территорию Советского Памира.
По показаниям задержанных басмачей банда намеревалась, увеличив в Афганистане свою численность за счёт эмигрантов из Советского Союза, вести организованную борьбу с Советской властью.
В Афганистане главари банды связались с видными организаторами бандитских формирований, которые обещали им свою помощь в борьбе против Советов.
Проблему гастролирующих банд Москва частично решила дипломатическим путем. Благодаря усилиям советских разведчиков и дипломатов в этой стране Кабул начал активно препятствовать деятельности главарей басмачей.
Вместе с тем германская разведка продолжала проводить шпионскую работу против СССР, используя сохранившиеся возможности в Кабуле и других крупных городах Афганистана. [131]
Вначале Берлин смотрел на эмиграцию в Афганистане преимущественно через призму будущего административно-территориального устройства Средней Азии и роли эмигрантских кадров в комплектовании администраций территорий, которые вскоре должны быть оккупированы Вермахтом. Конечно, при том, что людей из числа эмигрантов вербовали и для выполнения разведывательных задач на советской территории.
Влиятельными деятелями бухарской эмиграции в северных районах были таджик Хамранкул-бек, узбеки братья Кудратулла-хан Тюра и Мухитдин-хан Тюра. Наиболее радикальная часть узбекской и таджикской эмиграции осела, в Кабуле. Объединявшей ее политической фигурой был вплоть до своей смерти в 1944 году бывший эмир Бухарский Саид Алим-хан, позже эту роль пытался исполнять его старший сын. Другими достаточно авторитетными лидерами эмиграции были: муфтий Садретдин, узбек родом из Ташкента; Хашим Шайк Якубов – таджик, бывший посол Бухарской народной республики в Афганистане; Мубашир-хан Тарази, узбек духовного звания; Шир Мухаммед-бек (по про-звищу Курширмат), узбек, известный предводитель басмачей в Фергане, сторонник самых активных, порой совершенно авантюристических вооруженных акций, как и его брат Нур Мухаммед; Яхья Ходжа Содур – таджик, духовное лицо, состоял в родстве с эмиром Бухарским. Из киргизов, пожалуй, самым заметным был Камчинбек Аильчибеков.
Специфика обстановки в Афганистане состояла в том, что интересы немцев и сепаратистов, обосновавшихся в этой стране, совпадали. Первые надеялись подключить эмиграцию к операциям басмаческого типа с целью воздействовать на ситуацию в Средней Азии, вторые лелеяли надежду прийти с помощью немцев к власти.
Вторым после Кабула центром эмигрантской активности был Кундуз, где с германской разведкой сотрудничали Сеид Куд-ратулла и Абдул Кари, а также Мухитдин-хан Тюра, Абдулла Керим Минбаши, Абдурахман Максум, Салах Кары. Они уверяли немцев, что способны в кратчайшие сроки поставить под ружье до 70 тысяч человек. Кроме того, к басмаческим операциям якобы было готово примкнуть одно из афганских племен в Бадахшане.
Весной 1942 года, после провала варианта блицкрига провалился, Берлин кардинально изменил свои планы в отношение антисоветский настроенной среднеазиатской эмиграцией. Теперь он с ее помощью планировал организовать серию восстаний в Средней Азии. Их идею летом – осенью 1942 года, когда обстановка на фронтах была неблагоприятной до Москвы, а до Курской битвы оставался еще год, поддержали лидеры эмиграции. Кто-то из них даже предложил выступить немедленно, не дожидаясь поддержки местных племен. Так велика у них была вера в мощь немецкого оружия.
