Сталин и женщины - страница 24

Но что делать, если таких гражданских жен с детьми оказалось две, три или четыре? Мужчины в те времена были в основной своей массе не в состоянии содержать несколько женщин с детьми. Сталкиваясь с невозможностью истребовать алименты, женщины с детьми просто лишались бы помощи от отцов их детей[60]. С трудоустройством же женщин с детьми тогда, в годы НЭПа, были серьезные проблемы, которые, в частности, обусловили возрождение проституции. Потому В.П. Лебедева требовала, чтобы все браки регистрировались, и этим обеспечивалась бы помощь со стороны отцов.

После некоторой дискуссии в ноябре 1926 года был принят новый Кодекс законов о браке, семье и опеке, статья 1 которого устанавливала регистрацию брака, но с оговоркой в статье 3 о праве лиц, фактически находящихся в брачных отношениях, в любое время свой брак зарегистрировать с указанием срока фактической совместной жизни.

Статья 6 устанавливала также, что брак нельзя регистрировать, если хотя бы одно лицо состоит в зарегистрированном или незарегистрированном браке. Таким образом, точка зрения В.П. Лебедевой победила и была закреплена законом.

С этого закона в СССР прекратилась практика уравнения в правах замужества и сожительства женщин, было запрещено явочное распространение многоженства. Одновременно это был наиболее сильный удар по свободной любви, после чего эта тема уже больше не поднималась. Советское государство на первое место поставило права матери и ребенка.

В начале 1930-х годов в СССР была предпринята первая серьезная попытка кардинально изменить и перестроить общество, его быт, обычаи и нравы. В этой масштабной социальной реконструкции женщины занимали очень заметное место, а в целом ряде моментов даже ключевое.

В существующей литературе по истории СССР 1930-х годов имеется серьезный перекос в сторону экономики. Главнейшие темы, разрабатываемые исследователями – индустриализация и коллективизация. Это, конечно, имеет объективные причины. Оба этих процесса были очень важны и оказали колоссальное влияние на дальнейшее развитие Советского Союза. Литература бывает панегирической, с воспеванием успехов, и ниспровергательской, с подчеркиванием и выпячиванием провалов и неудач, а также преступлений, вымышленных или настоящих. Мне этот подход никогда не нравился и своей ангажированной односторонностью, и игнорированием объективных обстоятельств, и тем, что авторы часто отвергали анализ собственных идей и замыслов Сталина и его сторонников. Подавляющая часть литературы о сталинской эпохе представляет собой соревнование и столкновение априорных точек зрения.

Такой подход не имеет никакой познавательной ценности. Невозможно определить, добился ли Сталин успеха или потерпел неудачу, поскольку это зависит от выбора позиции автором. Если автор считает, что Сталин был великим вождем, то у него неизбежно будет везде и всюду беспрерывный и беспробудный успех, прямо-таки железная поступь побеждающего социализма. Если, наоборот, автор уверен в негативной роли Сталина, то у него все будет изображено неудачей, провалом, ошибкой.

Моя позиция в том, что одна часть решений и действий, предпринятых Сталиным, в том числе и в решении женского вопроса, была обусловлена принятой идеологией и программными установками, а другая часть формировалась под давлением различных входящих обстоятельств внутреннего и внешнего свойства.

Индустриализация и коллективизация были вызваны и программными установками построения общества диктатуры пролетариата, из чего вытекала задача укрепления и развития этого самого пролетариата, сконцентрированного на фабриках и заводах, и таким объективным фактором, как неизбежность новой мировой войны.

У этой политики был исходный пункт: планы или программные заявления. Найти их не составляет особого труда, особенно для начала 1930-х годов, когда они почти всегда широко публиковались. Далее был период реализации, когда планы претворялись в жизнь и проходили через сложный лабиринт из способности партийного и советского аппарата к практической работе, из реакции общества и всевозможных объективных обстоятельств. Наконец, был период подведения итогов, когда работа прекращалась или сводилась дальше к повседневной, привычной рутине, а в прессе отмечались достигнутые успехи.