Ведя в эти тревожные дни переговоры с меньшевистским ЦИКом от имени партии, Сталин умело маневрировал, в ряде случаев шел на уступки.
Вечером 4 июля ЦИК вызвал верный ему Волынский полк для защиты Таврического дворца от большевиков. В ночь на 5 июля ЦИК объявил военное положение, организовал свой военный штаб из меньшевиков и эсеров и решил через министров-социалистов добиваться включения кадетов в состав Временного правительства.
5 июля Сталин возобновил переговоры с ЦИК Советов. Он вспоминал впоследствии: «Мы говорили руководителям Советов: кадеты ушли, блокируйтесь с рабочими. Пусть власть будет ответственна перед Советами. Но они сделали вероломный шаг, они выставили против нас казаков, юнкеров, громил, некоторые полки с фронта… Само собой разумеется, мы не могли принять при таких условиях боя, на который нас толкали меньшевики и эсеры. Мы решили отступить».
Меньшевистский ЦИК Советов требовал от большевиков убрать броневики от особняка Кшесинской и увести матросов из Петропавловской крепости в Кронштадт. Сталин впоследствии объяснял, что принял эти требования «при условии, что ЦИК Советов охраняет наши партийные организации от разгрома». Однако ЦИК Советов «ни одного своего обязательства, — вспоминал Сталин, — не выполнил».
Напротив, ЦИК Советов ужесточал свои требования. 6 июля его представитель, эсер Кузьмин, угрожая применением оружия, потребовал, чтобы большевики покинули дворец Кшесинской. Создалась угроза вооруженного противостояния. «ЦК нашей партии, — вспоминал Сталин, — решил всеми силами избегать кровопролития. ЦК делегировал меня в Петропавловскую крепость, где удалось уговорить гарнизон из матросов не принимать боя». Уговаривая матросов капитулировать, Сталин делал упор на то, что сдаются они не Временному правительству, а руководству Советов.
Но Кузьмин рвался в бой. Он был недоволен тем, что «штатские своим вмешательством всегда ему мешают», — вспоминал Сталин. — Для меня было очевидно, что военные эсеры хотели крови, чтобы «дать урок» рабочим, солдатам и матросам. Мы помешали им выполнить их вероломный план».
В эти же дни были арестованы руководители военной организации большевиков, разгромлена большевистская типография газеты «Труд», отдан приказ об аресте Ленина.
В кронштадтской газете «Пролетарское дело» 15 июля 1917 года Сталин обратился к членам партии: «Первая заповедь — не поддаваться на провокации контрреволюционеров, вооружиться выдержкой и самообладанием, …не допускать никаких преждевременных выступлений».
Разработав и проведя в жизнь тактику отступления, дав партийным организациям указания о политическом курсе в период отступления и уговорив наиболее нетерпеливых большевиков, Сталин, по существу, спас партию от разгрома в июльские дни.
В ходе переговоров с руководителями ЦИК и меньшевиков Сталин вел себя настолько умело и тактично, что вызвал доверие у своих оппонентов, и когда правительство отдало распоряжение арестовать большинство руководителей большевиков, его не тронули, хотя он был членом Центрального Комитета.
Таковы были «эпизодические поручения дипломатического порядка».
Теперь посмотрим, что пишет о Сталине Д. Волкогонов: «Приехав в Петроград, он стал одним из многих партийных функционеров революции. В документах этого периода редко-редко можно встретить фамилию Сталина в списке определенной группы лиц, исполнявших задание Центрального Комитета партии. Да, Сталин входил в высокие политические органы, но ни в одной области деятельности в эти месяцы он не заявил о себе громко. Его почти никто не знал, кроме узкого круга партийцев. У него абсолютно не было популярности. Такова правда».
И далее: «Да, Сталин был членом ЦК, работал в „Правде“, был в ряде других органов, но… мало что можно сказать о конкретном содержании его деятельности».
И все же, почему Сталин был избран в президиум VI съезда РСДРП(б) 26 июля 1917 года, почему именно накануне 25 октября по предложению Ленина он стал членом Центра по руководству восстанием (кроме Сталина в его состав вошли Свердлов, Дзержинский, Бубнов и Урицкий)? Значит, он был не простым партийным функционером, коих десятки и сотни, а имел вес и заслуги перед партией, не вошедшие в официальные отчеты и переписку.
