Адриенна. Ах, не все ли равно? Разве она может причинить мне боль, которая терзала бы меня больше, чем мысль, заключенная в одном слове: «Любима!» Она любима! А рану, которую я ей нанесла, он залечивает словами любви. Слезы ее – если она проливает слезы – он осушает поцелуями. И даже сейчас, сейчас, когда у меня разрывается сердце, она счастлива, она возле него. Вы еще не знаете: я ведь умоляла его, шепотом, меня проводить, а она приказала ему не отходить от нее!
Мишонне. И что же?
Адриенна. Он остался. Остался с нею! Ах, это свыше моих сил! Я этого не вынесу! (Направляется к двери.)
Мишонне. Куда ты?
Адриенна. Я брошусь между ними, убью их… а потом пускай со мной делают все, что хотят.
Мишонне. Да в уме ли ты?
Адриенна(возвращается и садится в кресло справа). А разве лучше умереть здесь от ревности и отчаяния? Я ведь умру…
Мишонне. Нет, нет! К несчастью, ты и тут заблуждаешься. Это лихорадка, не дающая ни минуты передышки; это острая, непроходящая боль; от нее страдаешь, изнываешь, но никто от нее не умирает. Видишь – я ведь живу.
Адриенна (смотрит на него с удивлением). Вы?
Мишонне. Ах, ты удивлена, не правда ли? Тебе не верится, что под этой толстой оболочкой бьется сердце, которое страдает не меньше твоего, что оно полно любви, что оно тоже истекает кровью?
Адриенна. Неужели? И вы испытали эти муки?
Мишонне. Да… давно, много лет тому назад. Поверь, человек ко всему привыкает, даже к горю.
Адриенна. Боже! Я и не подозревала в вас такой твердости духа! Я преклоняюсь перед вашим мужеством и постараюсь брать с вас пример. Я буду такой же мужественной, если у меня хватит сил. Я преодолею в себе безрассудную страсть… я теперь стыжусь ее.
Мишонне(радостно). Правда?
Адриенна. Вы видите, я говорю о нем без злобы и негодования; мысль об обидах, которые он нанес мне, уже не возмущает, не волнует меня; самое имя его мне уже стало безразлично. (Переходит на другую сторону сцены, к креслу, стоящему слева, между камином и столом.)
Отворяется средняя дверь.
Адриенна, Мишонне, горничная.
Горничная. Вам принесли шкатулку, сударыня.
Адриенна. Кто принес?
Горничная. Лакей без ливреи. Он только сказал: «От его сиятельства графа Саксонского».
Адриенна(вскрикивает). От него! (Берет из рук горничной ларец.) Ступайте! Ступайте!
Горничная уходит.
(Ставит ларец на стол и, вся трепеща, садится в кресло.) Боже мой! Что ему от меня нужно? У меня дрожат руки… Я не могу отпереть…
Мишонне(в сторону). И она воображает, что разлюбила его!
Адриенна(порывисто). Посмотрим! (Вскрикивает.) Ох!
Мишонне(живо). Что такое?
Адриенна. Я приподняла крышку, и меня сразу охватило какое-то тягостное чувство, по всему телу пронесся холодок… как бы предчувствие надвигающейся беды.
Мишонне. А что в ларце?
Адриенна. Мой букет! (Берет его в руку.) Узнаю… Букет, который был у меня вчера в руках, когда он приехал. Он попросил его у меня, и я его отдала ему как залог любви. Он мог пренебречь им, забыть, бросить… Но вернуть его мне! Вернуть преднамеренно! Мало того, что он презирает меня, он хочет еще оскорбить…
Мишонне. Он не виноват! Вероятно, твоя соперница потребовала…
Адриенна(встает в негодовании). Как же он мог послушаться ее? Как бы он ни был ею порабощен, он должен был бы возмутиться при одной мысли, что нанесет оскорбление той, которую любил. (Снова опускается в кресло около камина, держа в руках букет; некоторое время молча смотрит на него.) Цветы, живущие один только день! Вчера вы были в полном расцвете, сегодня уже увяли. И все-таки вы жили дольше, чем его обещания. Бедные цветы! Он принял вас с радостью, с упоением! Он приколол вас себе на грудь, но там вам теперь уже не место. Из его сердца меня изгнала другая! Вас тоже отвергли, вами пренебрегли, как и мной! Тщетно я ищу на ваших лепестках следы его поцелуев. Пусть же этот поцелуй будет последним – перед вечной разлукой! (Прижимает букет к губам.) Да… да… мне кажется, будто это поцелуй смерти… и что теперь ничего не осталось ни от вас, ни от моей любви. (Бросает букет в камин.)
Мишонне. Адриенна! Адриенна!
Адриенна(встает и облокачивается на мрамор камина)
