С. Месхиев — в эксцентрично-дворовую романтику, а С. Соловьев — в открытую им в «Ассе», абсурдную, слегка сатирическую романтику из жизни «советской элиты». Время действия — 8о-е — начало 90-х.
Уходящее в самый глубокий пласт советской истории — в 1920-х годах — киновоспоминание 1990-х предлагает нам Г. Полока. В его эксцентрической драме «Возвращение броненосца», занятой и осмыслением истории кино, и истории страны, зрителю предлагается в традициях русской классической литературы (или, шире, — реалистического романа XIX века) любовь к проститутке и любовь платоническая. Способность чувствовать приписывается в большей степени герою киноповествования. Любовь в фильме является формой проверки героя, которому в результате выносится приговор в человеческой (не)состоятельности. В «Утомленных солнцем» представлена история адюльтера на фоне эпохи террора. Герой-любовник, герой картины: военный, комдив, «старший» в доме, глава семьи, сыгранный Н. Михалковым, — общее место советской культуры (можно вспомнить хотя бы комедии высокого стиля советского кинематографа «Сердца четырех» 1941 года с авторитетным, положительным героем-военным). Михалков поддерживает эту традицию, но усложняет по сравнению с советским кинематографом высокого стиля фабулу фильма и вносит в повествование и другую историю любви, где месть за разрушенное счастье определяет поведение другого героя (аристократа, чекиста).
Послевоенное время представлено мелодрамой П. Чухрая «Вор» и фильмами «Восток-Запад» Р. Варнье российско-французского производства, «Барак» В. Огородникова, «Хрусталев, машину!» А. Германа. Сложность сосуществования в коммунальных квартирах, «любовь — жертвенность», любовь как мотивация к подвигу — вот те смысловые значения, которые выявляются благодаря любовным сюжетам, содержащимся в фильмах. В «Воре» чувство любви женщины к мужчине сюжетно развивается как еще один способ спекуляции на доверии. «Барак» — драма, где разные истории любви становятся частью биографии, чувство любви — одной из деталей быта, жизни частной, так же как соседство, хобби или вспышки насилия. В фильмах «Барак» и «Восток-Запад» режиссеры осмысляют типичные советские пространства жизни: барак и коммуналку[500].
Показательно, что пространство коммунальной квартиры, пространство коммунального советского быта становилось в 1990-х годах и предметом академической науки — объектом антропологических исследований. Этой теме посвящен один из интеллектуальных бестселлеров, книга И. Утехина «Очерки коммунального быта»[501]. Идею поиска уникального характера социальной организации в пространствах коммунальной квартиры И. Утехин разрабатывает при помощи антропологических методов. Интерес к неповторимым правилам общежития объединяет антрополога и режиссеров (В. Огородникова, Р. Варнье).
В фильме А. Сокурова «Молох», посвященном отношениям Гитлера и Евы Браун, посредством любовного сюжета совершается проверка на человеческую состоятельность, с неутешительным для Гитлера диагнозом в конце. В «Хрусталев, машину!» есть эпизоды предательства и различных патологий человеческих отношений, в том числе и в историях близости. Режиссера интересуют нарушения нравственных ценностей, совершаемые, в конечном счете, под диктатом власти. Это давняя тема А. Германа.
Кино 1990-х работает с идеологемами советской культурной индустрии. Требование массовой культуры — работа с узнаваемыми стереотипами, — с одной стороны, дает режиссерам возможности социальной критики, а с другой — способствует утверждению и закреплению массовых стереотипов в осмыслении прошлого. Сюжетообразующими во всех фильмах станут формулы «жертва режима», «обманутые властями». Фильм П. Чухрая «Вор», предоставивший развернутую метафору советского народа как «жертвы обстоятельств», получил огромную известность. Режиссер продолжил работать над ретрофильмами и в 2004 году выпустил на экраны еще одну драму — «Водитель для Веры». В фильме «Вор» собрана большая часть стереотипов осмысления судьбы советского народа. Погибший отец является виной и причиной всей несправедливой истории главного героя (alter ego поколения автора), а главным объектом развенчания будет человек в чужой форме и чужих погонах, удачливый игрок на человеческой открытости и нужде.
