«Первый полет человека в космос, оказавшийся билетом в один конец, стал светлой, но скорбной датой в истории советской космонавтики. Гибель первого космонавта повлекла за собой целый ряд важных изменений в научных и политических кругах страны. Космическая программа Советского Союза была приостановлена на полтора года и переосмыслена. И когда, казалось, США закрепили за собой статус лидера космической отрасли, целый ряд достижений советской космонавтики стал достойным наследием памяти Юрия Алексеевича Гагарина.
1967 год – советский пилотируемый корабль «Луна-67» высаживает на Луну первых её визитеров. 1976 год – на Луне основана первая постоянная база «Октябрь» 1985 год – первая высадка советских космонавтов на Марс 1990 год – основана постоянная марсианская база «Арес» (СССР) 1993 год – советским правительством принята программа «Марс-2061» …
***
Не дожидаясь окончания титров, режиссер снял стереоочки и задумался.
«Наверное, слишком пафосен последний монолог. Вот ведь штука: последнее, что передала телеметрия – произошла разгерметизация корабля. Как действовал Гагарин, что говорил, и говорил ли вообще что-нибудь – никто не знает. Может, он вообще погиб мгновенно. Патетика… Но ведь она здесь нужна! В пафосе самом по себе нет ничего плохого. Кто из нас в жизни, хоть раз, хоть в мыслях, не скатывался в пафос? В обычной жизни мы не даём этому ход, не произносим вслух. Но если представить себе момент, когда это объяснимо, применимо, необходимо! — то это именно тот момент, черт побери!»
— Вот я иногда думаю, — режиссер начал размышлять вслух. — А если бы Гагарин не погиб? Его гибель тормознула всю космическую программу, многих министров сняли, да и следующий генсек, поговаривают, именно на волне «Возрождения и переосмысления» пришел к власти… Ведь не будь всего этого, пройди полет нормально, все могло бы пойти по-другому. Каких бы успехов добились мы тогда сейчас?
— Надеюсь, что куда больших, — отозвалась Кира. — Такое ощущение, что мы тут на Марсе катимся в застой. Да, успехи 80-90-х – настоящие подвиги, а что сейчас?
— Кира, милая моя, а как же «Марс-2061»? Терраформирование Марса – что может быть глобальней! Не могу себе представить, что однажды на Марсе появится воздушная атмосфера, реки, зеленые поля, сады… А ведь это будет, убежден!
— Вы сейчас говорите, как эти деятели из Политбюро, — махнула рукой Кира. — Лозунги сплошные. Вы на Марсе человек новый, от всего в восторге. А я вижу, что происходит тут. Пятнадцать тысяч колонистов на всю планету, тесные базы-поселения и скрипучие ВАЗы, мотающиеся между ними.
— Кира, вы видите только плохое. Ну дайте срок! Шаг за шагом – все будет сделано! Ведь прошло всего двадцать лет с момента колонизации Марса. Да, двадцать лет назад казалось что сейчас, в 2012-м году, тут будут яблони цвести. А пока дело обстоит гораздо скромнее. Но ведь все могло быть куда хуже! Вот сейчас вы со скучающим видом ведете автобус-вездеход по привычному маршруту по Марсу. По Марсу! Уверен – из всех возможных вариантов настоящего этот – далеко не самый худший. А главное – надо приближать будущее. Всеми усилиями, всеми возможностями, на пике сил. Только так можно сделать его настоящим!
— Не думала я пять лет назад, что в 2012-м буду водить автобус, — буркнула девушка.
— Так это же ненадолго! Я вот, кстати, не думал, что буду режиссером. В юношестве хотел стать писателем. Быть свободным в выборе сюжетов, ограничиваться только собственной фантазией, создавать миры одним росчерком пера. А в итоге мне приходится юлить перед Госкино, воевать со сценаристами, лебезить перед зазвездившимися актерами, подгонять декораторов, общаться с непрошибаемыми администраторами… Режиссура – это все здорово, но писательство – это для души!
— Так почему вы не пишите?
— А я пишу, — подмигнул режиссер. — В том-то и дело. Вот как раз полгода назад моя последняя книга вышла. Небольшим тиражом, правда.
— Не слышала о ней.
— Да, как писатель я, наверное, реализовался куда менее успешно, — смущенно развел руками режиссер. — Но главное – я пишу! А вот почему вы не рисуете, если имеете к этому склонность?
