— Помог? — толстяк поднял брови. — Ну ладно. Пожалуйста. А как, собственно, помог?
— Просто — помогли, — сказал Павлик. — Разобраться помогли, и вообще. Мне… мне повезло, что я вас встретил.
* * *
"Эта осень на Большом Сырте выдалась холодной, давление подскочило аж до ста миллиметров ртутного столба, а скорость ветра достигала трехсот километров в час, и похоже, это было только начало…"
— Ты — идиот, — сказала Лена. — Клинический. Я-то думала, такие как ты вымерли в ходе эволюции.
— Не, — весело возразил Павлик. — Не вымерли. И не вымрем. Удача на нашей стороне.
…
Кстати, имей в виду — ты тоже едешь. Я уже договорился.
— Я? — растерянно переспросила девушка. — Что мне делать на Марсе?
"Принцип агрегации", подумал Павлик. Вслух же он сказал:
— Тебе там понравится. Просто поверь.
Хабибулин Юрий
099: День Матери
Сознание выплыло из небытия.
В голове гудело так, будто бы она, всё тело, превратилось в сплошной комок боли, попавший внутрь огромного чугунного колокола размеренно отбивающего последние секунды земной жизни.
Елене стало жутко. Она попыталась пошевелиться и чуть не вскрикнула от боли — плечи были зажаты чем-то твёрдым, давящим, руки и ноги затекли, спину ломило. Во рту ощущался противный привкус меди.
Женщина с усилием открыла тяжёлые веки.
Тёмно-красная пелена с какими-то мельтешащими пятнами… В нос ударила вонь от горелой резины, пластика, машинного масла.
Похоже, она лежит на полу, провалившись между креслами. Удар при падении гравилёта был такой силы, что лопнул ремень безопасности. Ничего удивительного. Воздушное судно было небольшим и довольно старым, это она заметила ещё при посадке, ощутила неприятный холодок на спине, но, поскольку остальные пассажиры вели себя спокойно, решила не обращать внимания на специфические местные особенности бразильских авиалиний.
Ну и вот… Прилетела…
Постепенно вернулась чувствительность пальцев. Красный туман перед глазами рассеялся, колокол в голове немного утих. Елена, упёршись ладонями в пол, приподнялась и с трудом села в кресло.
В салоне царил страшный разгром. Энергия отключилась и стены стали непрозрачными. Часть кресел впереди была вырвана из разболтавшихся креплений в полу и смешалась в кучу позади, в хвосте гравилёта, перекрыв доступ к туалетной кабине. С той стороны доносились негромкие стоны и плач.
Впереди, вместо двери в коридорчик к закутку стюардессы и кабине пилота, зияла огромная дыра… На её краю, свесившись головой наружу, лежало чьё-то неподвижное тело. За ним просматривалась полоса пропаханной почвы, в конце которой, неестественно задрав нос вверх, застыла головная часть гравилёта. Дальше высилась сплошная стена джунглей. Крылатая машина, проехавшись брюхом по вершинам деревьев, рухнула на небольшой прогалине.
Жаркое тропическое солнце клонилось к закату.
Недавно прошёл ливень, и роскошный зелёный ковёр проплешины в амазонской сельве блестел на заходящем солнце сверкающими, как мелкие бриллианты, капельками воды. Снаружи, из пролома корпуса, в салон тянуло сыростью, испарениями прелого мха и какой-то гнили.
Елена несколько раз сжала-разжала кулачки, сильно вдавила ногти в кожу, пытаясь болью быстрее вернуть себе способность соображать. Постаралась успокоиться, выровнять дыхание. Сейчас нужно забыть о себе! Нужно помочь тем, кому ещё можно…
Она неуклюже вывалилась в проход и, царапая колени о какие-то острые осколки на полу, поползла на стоны.
— Сколько ж было всего пассажиров? Кажется, шесть или семь. Она даже удивилась, что так мало и только молодые женщины лет 20–30. И ещё была стюардесса. Это, наверное, её тело в белой блузе и синей юбке лежит на кромке разломанного фюзеляжа. Кажется, она мертва.
В хвосте гравилёта пятеро. Все с синяками, ушибами, порезами и царапинами. Перепуганные, но живые. Им повезло.
Не хватает одной или двух пассажирок. Скорее всего, при ударе о землю и переломе корпуса "гравиптички", их выбросило наружу.
И как там лётчики в пилотской кабине? Надо добраться до них, помочь. А сейчас, в первую очередь, успокоить воющих в истерике дамочек! Сама бы завыла вместе с ними, но… нельзя. Она тут старше всех, по возрасту некоторым из этих девчонок не то, что в матери, в бабушки годится. Хоть и в прекрасной форме, выглядит неплохо, вот только 62 — это не тридцатник, уже понимаешь, что одними эмоциями жить — непозволительная роскошь. И глупость.
