– У нас есть спецодежда для научных сотрудников младшего возраста? – спросил Петр. – Принесите, пожалуйста.
Я думала, что принесут комбинезон только маме, но и мне такой дали. И еще темные очки.
А мама забеспокоилась:
– Феде не повредит?
– Магнитный импульс экранируется, – сказал Петр. – У нас тут много аппаратуры. Ничего с ним не случится.
Тут все зашумели.
И стало так светло, что даже в очках хотелось зажмуриться. Но я не зажмурилась. Я смотрела. И увидела высоко над острым шпилем здания еще одно солнце. Оно было яркое и теплое.
И все стали хлопать в ладоши и толкать друг друга в плечи. И говорить:
– Вот мы и зажгли наше солнышко!
Меня кто-то подхватил под мышки и подбросил вверх. Я не испугалась. Новое солнышко светило в лицо. Было очень тепло.
Потом много всего случилось, так много, что вечером я уснула прямо на руках у Петра. А проснулась уже в кровати. То есть не проснулась. Потому что глаза открываться все равно не хотели. Но я все слышала, как Петр говорит маме:
– Не выдумывай. Самый обычный ребенок. У меня у сотрудника свой вундеркинд есть, так тот в десять лет интегралы как орешки щелкает.
– То интегралы, – говорит мама. – Здесь другое. Прямое воздействие на вероятность событий. Про погодную аномалию на Земле Санникова слыхал?
– Только не говори, что это тоже она. – Петр засмеялся. – У тебя какие-то суеверия пошли. Скажи еще: она наложением рук лечит. И то, что опыт наш сегодня удался, тоже она? И то, что я вас встретил? Постой… А не из-за этого вы с Юрой, хм, врозь живете?
– Не из-за этого. Просто… просто надо было выбирать – быть хорошей женой космонавта и плохим ученым или… или наоборот. После родов возникли осложнения, летать в космос я уже не могла. Но и дома сидеть, ждать мужа оттуда тоже не по мне…
– Завидовала ему? Вы ведь, космонавты, навсегда отравлены внеземным пространством.
– Да… наверное…
– В общем, ты выбрала наоборот, – сказал Петр. – Но насчет Софьи не переживай. Все эти теории об особом влиянии дальних космических перелетов на наследственность ничем не подтверждены. Дети как дети. В космосе они родились или на Земле. Софья – первая, конечно. Но со временем таких детей все равно будет больше и больше. Люди будут жить и на Луне, и на Марсе, и на астероидах. Да и вообще, есть более рациональное объяснение. В прошлом говорили про физическую акселерацию. Сейчас на смену физической пришла интеллектуальная акселерация. Наши дети обгоняют нас в умственном развитии. Вот и все.
Я рассматривала корабль. На нем мы сейчас поплывем. Петр привез меня и маму на причал. Это не море, это река. Обь. Широкая, но другой берег все равно виден. И волны не такие, как в море. И вода не холодная.
Корабль дал гудок.
– Нам пора, – сказала мама и взяла меня за руку. – Спасибо, Петр.
– Смотри в оба, Почемучкина, – сказал мне Петр. – Вы еще такое увидите!
Потом он долго нам махал, а корабль плыл по реке. А река становилась все шире и шире.
– Это море? – спросила я.
– Ювенальное море, – сказала мама. – Искусственное море, специально сделанное для гидроэлектростанций.
– Здесь все искусственное, – засмеялась я. – Солнце, море, роботы.
– Зато люди самые настоящие, – сказал моряк, который проходил мимо нас. – Настоящие ученые, настоящие труженики. Вырастешь, тоже постарайся быть такой.
– А вы кто? – спросила я, а мама дернула меня за руку.
Моряк приложил ладонь к фуражке и ответил:
– Я – капитан этого славного судна. Федос Петрович Бывалый. Бывалый – это фамилия такая.
Я засмеялась. Разве такие фамилии бывают? Но Федос Петрович не обиделся, а даже пригласил нас подняться на мостик. Я не могла понять – где мостик? Оказалось, так называется место, откуда управляют кораблем.
– Корабль небольшой, но быстрый, – сказал капитан. – Как только выйдем на фарватер, то сразу взлетим.
– Разве корабли летают? – удивилась я. Но Федос Петрович рассказал, что это особый корабль. Он может плавать, может летать. Только невысоко над водой. Зато очень быстро. Поэтому мы и глазом моргнуть не успеем, как окажемся в другом месте.
Я моргнула, но вокруг все еще было море. Наверное, мы пока не вышли в этот самый фарватер.
