Юрий Мельников справедливо замечал: "Плантаторы-рабовладельцы и растущая буржуазия Соединенных Штатов были фактически едины в стремлении к безграничной территориальной экспансии. Противоречия между ними возникали преимущественно по вопросу устройства и развития захваченных территорий, направления дальнейшей колонизации, раздела богатства и власти в создаваемой ими совместно американской империи. Южане выступали в первую очередь за агрессию, направленную против Мексики, Кубы, стран Карибского бассейна и других государств Латинской Америки, за использование захваченных земель для выращивания хлопка и других плантационных культур, за применение рабского труда… Северяне же в основном предпочитали распространение господства США в западном и северном направлениях, выступали против превращения приобретаемых территорий в рабовладельческие штаты, за свободное предпринимательство, фермерство и наемный труд как наилучший, с их точки зрения, способ вовлечения земли и капитала в высокоприбыльный оборот".
Исходя из того, что США не были готовы к захвату на Кубу, в том числе и по внутриполитическим соображениям, государственный секретарь Джон Куинси Адамс в своих инструкциях посланнику США в Испании Хью Нельсону писал 28 апреля 1823 года: "Существуют законы политического (наряду с физическим) тяготением, и подобно тому, как яблоко, отделенное бурей от дерева, не имеет другого выхода, кроме падения на землю, так и Куба…, не имея возможности самостоятельно поддержать себя, может тяготеть только по направлению к Североамериканскому Союзу, который по тем же самым законам природы не может сбросить ее со своей груди". Комментируя эти слова Д. К. Адамса, Н. Н. Болховитинов писал: "Находчивый государственный секретарь, как мы видим, объединил законы физики, географии и биологии с законами американской экспансии, в результате чего и появилась так называемая доктрина "политического тяготения".
"Теория политического тяготения" была взята на вооружение правящими кругами США. 30 июня 1823 года президент Монро в своем письме Джефферсону писал, что лучшим выходом для Кубы было бы присоединение к США, что предотвращало бы ее превращение в английскую колонию, или переход власти в случае ее отделения к "черному населению".
Готовность США приступить к аннексии Кубы вызвали обеспокоенность в Лондоне. В этих условиях английское правительство решило осенью 1822 года договориться с американским о невмешательстве в дела Кубы. Более того, английское правительство решило распространить взаимное невмешательство на все испанские колонии в Америке.
К этому времени политика США в отношении восставших испанских колоний претерпела серьезные изменения. 30 января 1822 года палата представителей США попросила у президента Монро информацию о политическом положении в странах Южной и Центральной Америки, провозглавивших независимость. На основе информации, полученной от многочисленных американских агентов из Южной Америки, Монро направил палатам конгресса послание, в котором констатировалась неспособность Испании подавить восстания и предлагалось признать независимость новых государств. В то же время в докладе комиссии по иностранным делам палаты представителей подчеркивалось: "Какова бы, однако, ни была политика Испании в отношении ее бывших американских колоний, наше признание их независимости не может затрагивать ее прав или повредить осуществлению ее политики. Мы не можем на этом основании быть обвиненными в помощи делу достижения их независимости".
Летом 1823 года начались англо-американские переговоры относительно совместных действий в Западном полушарии. К этому времени у двух стран накопилось немало спорных проблем в Западном полушарии помимо Кубы. Одна из них касалась притязаний на реку Колумбию, впадавшую в Тихий океан. 20 октября 1818 года в Лондоне была подписана англо-американская конвенция, определившая границу между США и Канадой по 49 параллели до Скалистых гор. Территория же от Скалистых гор оставалась открытой для совместной оккупации двух держав в течении 10 лет. США спешили как можно быстрее продвинуться за Скалистые горы. Позже член палаты представителей Бейлиз заявлял: "Если мы достигли Скалистых гор, то для нас было бы неразумно не перейти через узкое пространство, которое отделяет эти горы от океана, чтобы обеспечить преимущества значительно большие, чем те, которыпе дает нам вся территория между Миссисипи и этими горами. Джентльмены толкуют о естественных границах. Наша естественная граница – Тихий океан. Растущая волна нашего населения должна и будет катиться до тех пор, пока воды этого великого океана не ограничат нашу территориальную империю. Тогда два океана будут омывать наши берега, троговое благосостояние будет наше, и воображение с трудом сможет оценить силу, величие и власть, которые ожидают нас".
