Союзники не могли игнорировать ни жертвы, принесенные советским народом во имя Победы, ни решающей роли СССР в ее достижении, ни растущего популярности нашей страны и идей коммунизма во всем мире. В то же время союзники расчитывали на помощь СССР в разгроме Японии. Получив подтверждение Сталина о вступлении СССР в войну против Японии в ближайшие дни, Гарри Трумэн отметил в письме своей жене, что тем самым достигнута главная цель, которую он перед собой ставил на конференции, и что он думает об американских парнях, жизнь которых будет теперь сохранена.
Готовность сотрудничать с СССР для реализации своих планов войны с Японией не мешала англо-американским союзникам планировать пересмотр достигнутых договоренностей и даже готовиться к войне против СССР. В ходе обсуждения на конференции темы о нехватке угля и нехватке рабочей силы для его добычи в Западной Европе, Сталин сказал, что в СССР сейчас используется труд военнопленных для работы в шахтах, а затем заметил: "400 тысяч немецких солдат сидят у вас в Норвегии, они даже не разоружены, и неизвестно, чего они ждут. Вот вам рабочая сила". Осознав истинный смысл заявления Сталина, Черчилль тут же стал оправдываться: "Я не знал, что они не разоружены. Во всяком случае, наше намерение заключается в том, чтобы разоружить их. Я не знаю точно, каково там положение, но этот вопрос был урегулирован верховной ставкой союзных экспедиционных сил. Во всяком случае, я наведу справки". Черчилль фактически признал, что эти действия предпринимались с ведома его союзников – американцев.
Однако Сталин не ограничился своим острым замечанием, а в конце заседания передал Черчиллю меморандум относительно имеющихся в Норвегии неразоруженных германских войск. Черчилль вновь стал оправдываться: "Но я могу дать заверение, что нашим намерением является разоружить эти войска". Ответ Сталина: "Не сомневаюсь" был, очевидно, произнесен с ироничной интонацией, а потому вызвал смех. Продолжая оправдываться, Черчилль заявил: "Мы не держим их в резерве, чтобы потом выпустить их из рукава. Я тотчас же потребую доклада по этому поводу".
Лишь через 10 лет, когда Черчилль вновь стал премьер-министром, он признал, что лично отдал распоряжение не разоружать часть немецких войск, а держать их готовыми на случай возможного вооруженного столкновения с СССР в Европе летом 1945 года.
Одновременно на Потсдамской конференции была предпринята первая попытка шантажировать СССР появлением в руках США нового разрушительного оружия. Трумэн лично сообщил Сталину 24 июля об успешном испытании в Аламогордо первой атомной бомбы, произведенном 15 июля. Еще до взрыва бомбы в пустыне Нью-Мексико Трумэн говорил о политическом значении нового оружия в его отношениях с Советским Союзом: "Если она (т.е. бомба. Авт.) взорвется, то у меня, конечно, будет дубина для этих парней (т.е. для советских людей. Авт.)" Однако, к удивлению Трумэна и Черчилля, Сталин не выразил заинтересованности в этом сообщении, так как он уже был осведомлен не только о проекте "Манхэттен", но и о работах, которые велись в СССР с целью осуществления реакции расщепления атомного ядра.
Сам Трумэн был посвящен в тайну проекта Манхэттен военным министром Стимсоном сравнительно недавно – 25 апреля 1945 года. В ходе долгой беседы президент и министр было решено создать комитет, который должен был выработать рекомендации по применению атомного оружия. В комитет вошли представители правительства США и ведущие ученые, участвовавшие в осуществлении проекта "Манхэттен". 31 мая 1945 года в кабинете военного министра США Стимсона состоялось заключительное заседание этого комитета, в котором участвовали Джордж Маршалл и другие военные. На заседании были приняты следующие рекомендации:
"1. Необходимо сбросить бомбу на Японию, причем как можно быстрее.
2. Бомба должна быть сброшена на двойную цель – т.е. на военный объект или военный завод, окруженный жилыми домами или прочими легко поддающимися разрушению постройками.
3. Бомбу следует сбросить, не предупреждая противника о характере данного оружия".
