Вероятно, стиль жизни этих людей, их мышление и речь были близки к описаниям пуритан из одноименного романа Вальтера Скотта. Их привычка по каждому поводу цитировать "Ветхий завет", обнаруживать сходство между их противниками и ненавистными древним евреям моавитянами, эдомитами и другими народностями, их злобная нетерпимость к любым отклонениям от принятых ими правил, превращало членов этой конфессии в конфликтных обитателей в любом человеческом обществе. Поэтому неудивительно, что их последовательно изгоняли из различных городов и стран.
Жесткий догматизм и нетерпимость пуританства отражали их претензию на собственную исключительность, превосходство над другими людьми, а также эгоистическую требовательность по отношению к окружающему миру. Объясняя смысл пуританского движения, американский историк В. Л. Паррингтон писал: "В крепнувшем день ото дня английском пуританском движении тесно переплетались между собой богословие и политика. Необходимо иметь четкое представление о тех общественных силах, которые предпочитали ради собственной выгоды рядиться в пуританские одежды. Иначе смысл происходившего в те дни будет утрачен в тумане словопрений вокруг Библии, а некоторые деятели… покажутся сварливыми богословами, погрязшими в бесконечных спорах по поводу не стоящих выеденного яйца теологических тонкостей и абсурдных догматов… Если мы заменим устаревшие выражения современными эквивалентами, снимем налет богословия и заострим внимание на политическом и экономическом аспекте борьбы, мы без особого труда обнаружим, что новым учением, к которому на ощупь пришли эти первые пуритане, была ставшая впоследствии широко известная естественно-правовая теория". Эта теория оправдывала и возвеличивала индивидуализм предпринимателя, "разумный эгоизм" дельца, который якобы гармонично сочетался с интересами общества.
Паррингтон подчеркивал: "Отнюдь не будет ошибкой рассматривать пуританскую революцию как главным образом восстание талантливой буржуазии, растущие коммерческие интересы которой требовали большей свободы, чем та, которую соглашались предоставить ей самовластный король и земельная аристократия".
Вследствие религиозных преследований в Англии члены этой секты пуритан бежали в конце XVI века в Голландию и поселились в городе Лейден. Но и в Голландии эти последователи христианской секты, во главе которых стоял проповедник Робинсон, вызывали осуждение со стороны местных протестантов. Как писал Л. Ю. Слезкин, "свободное обсуждение священных текстов рассматривалось ими как невежественное посягательство на смысл божественных откровений. Вызывало насмешки пение паствы Робинсона, ибо пела она по слуху и без специальной подготовки. Ученики и соратники Робинсона, наоборот, были уверены в том, что наиболее точно следовали Священному Писанию, решительно порвали с "папизмом".
При этом они фанатично верили в свою "избранность" для проповеди и утверждения "истинной веры", в свою "святость". Их религиозная убежденность и соблюдение ими "христовой дисциплины" позволяли конгрегации завоевать значительный авторитет и… сильно ее расширить. Но те же качества, особенно по мере растущего у "святых" чувства "избранности", вели постепенно от независимости их церкви к ее изоляции, вызывали недоброжелательство к ней менее строгих сепаратистов, особенно голландских кальвинистов, среди которых они жили". В то же время убеждение в своей "избранности" позволило членам секты именовать себя "святыми".
После начала Тридцатилетней войны (1618 – 1648) последователи Робинсона решили покинуть Европу и в Америке обрести "Новый Ханаан". С ведома английских властей и по соглашению с английскими купцами сектанты погрузились на борт судна "Мэйфлауэр", который 5 августа 1620 года отправился через Атлантический океан. Как отмечал Л. Ю. Слезкин, из 102 пассажиров на борту корабля, "около половины были "святые", остальные "чужаки" – колонисты, завербованные купцами в Англии. В Америку "чужаков" влекло желание заново и лучше устроить жизнь и ни в коей мере – утверждение "истинной веры". Однако всех пассажиров "Мэйфлауэра" объединяло то, что никто из них не принадлежал к привилегированным слоям английского общества. Среди них насчитывалось мало даже относительно состоятельных людей, особенно среди "чужаков"".
