— Кофе — с удовольствием.
Джемайма от удивления вытаращила глаза.
— Х-хорошо.
— Меня вроде никто нигде не ждет. — Майлз улыбнулся.
От улыбки Майлза Джемайма забыла, что она мать двоих детей, что ее викторианский дом нуждается в новой кровле, что в ее спальне в углу у окна сырое пятно на потолке.
Она взяла сумочку и потянулась к дверной ручке.
— Минуточку. — Майлз выскочил из машины и подошел к дверце.
Джемайма и припомнить не могла, когда последний раз мужчина открывал для нее дверцу автомобиля.
— Спасибо, — сказала она.
— Жаль, что вам завтра придется снова ехать в город. Пропадет почти все воскресенье.
Джемайма пожала плечами.
— Ничего страшного.
Майлз сощурился, но ничего не сказал. Интересно, о чем он думает? Он наверняка и не представляет, как она одинока по выходным дням, когда мальчики уезжают с Расселом. В голове только одно: где они и чем занимаются. Дни кажутся бесконечными, хотя она ни минуты не сидит без дела.
Джемайма посмотрела на шелушащуюся краску входной двери. Надо будет заняться ею.
— Потихоньку ремонтирую, — осторожно пояснила она.
— Что?
— Д-дом, — пояснила Джемайма, ища ключи. — Правда, медленно идет.
— Наверное, это нелегко... Двое детей...
Джемайма посмотрела на Майлза. Действительно трудно, с двумя-то детьми. Но дело не только в этом. И не только в том, что не хватает денег. Не с кем посоветоваться, все приходится решать самой.
Дверь отворилась, и Джемайма ступила на выложенный минтоновской[1]* плиткой пол прихожей.
— Какой красивый пол, — заметил Майлз. — Вам повезло — нашли дом, где эта плитка сохранилась в таком прекрасном состоянии.
— Я знаю. Это была одна из причин, почему мы купили этот дом. Да еще начальная школа в конце улицы, — пояснила Джемайма.
— Мы?
— Рассел и я. Это было благородно с его стороны — оставить нам дом, — продолжила она жизнерадостным тоном. — Он не хотел, чтобы мальчики переезжали.
Ну что она несет? Майлзу это совсем не интересно.
— А крышу он будет ремонтировать?
Джемайма удивленно повернулась к Майлзу:
— Конечно нет! Все теперь полностью на мне.
Ей еще ни разу не задавали подобного вопроса. Удивительно, как он отличается от всех остальных — не восхищается «благородством» Рассела. Она уже устала быть благодарной человеку, который разрушил семью просто потому, что соскучился.
— И как далеко вы продвинулись в остальном? — спросил Майлз. Джемайма поморщилась и включила свет во всем холле.
— Смотрите сами.
Майлз ничего не сказал. И не надо. Джемайма и сама знала, сколько всего еще надо сделать.
— Работа идет, — сказала она бодро. — Кухня уже почти закончена, а еще я сделала наверху вторую ванную. Следующая на очереди крыша.
Если выиграю в лотерею, добавила она мысленно. Или снова попрошу денег у родителей.
Надоело. И зачем только она позвала его на кофе? Джемайма бросила взгляд на себя в зеркало и безнадежно провела рукой по волосам. Выглядит ужасно. Настоящая ведьма.
Они прошли на кухню. Кленовая встроенная мебель и темный рабочий стол. Глаза Джемаймы невольно обратились к тому, что выделялось — маленькой лужице посередине. Она посмотрела вверх: с темного пятна на потолке сорвалась капля.
— О...
— Черт, — договорил за нее Майлз.
— Что-то вроде, — согласилась Джемайма, бросая сумочку.
Она застыла на мгновение, не зная, что делать, потом бросилась в ванную и вернулась с красным пластиковым ведерком. Прекрасно. Просто замечательно. Сначала машина, теперь это. Ну почему с ней вечно что-то случается? Одна неудача за другой.
— Со всеми бывает, — заметил Майлз с действующей на нервы невозмутимостью. — Такова участь собственников недвижимости, но обычно все не так плохо, как кажется.
Джемайма поставила ведро на рабочий стол и огляделась в поисках тряпки, чтобы вытереть лужу.
— У меня все хуже и хуже, — пробормотала она. Майлз как будто не слышал, пристально глядя на пятно.
— У вас есть что-нибудь острое — проткнуть дырку? Надо спустить воду и тогда уже разбираться, в чем дело.
— Не поняла.
— По-моему, там скопилась вода. Если оставить все как есть, она растечется по всему потолку.
Растечется... Замечательно! Джемайма пошла в ванную и стала копаться в ящике с инструментами. Шило. Годится.
