И поползли по Руси зловещие слухи. «Борька Годунов царское семейство извести хочет. Подослал убийц к малолетнему царевичу». «Сам на престол метит. Царь Федор блаженненький, все по церквам ездит, в колокола звонит — не жилец, а шурин царевича прирезал наследника законного».
В Москве переполох. Противники Годунова вслух называют его цареубийцей, указывают пальцем.
Царь Федор денно и нощно земные поклоны кладет за упокой души малолетнего страдальца.
Борис нервничает…
И дальше Углическое дело скупо повествует о том, как велось расследование.
В Углич спешит комиссия расследовать обстоятельства смерти царевича. Во главе ее боярин князь Василий Иванович Шуйский и дьяк Вылузгин.
Люто ненавидит Шуйский Бориса. Боярская спесь играет да зависть. Эх, как он мог насолить «выкормышу» Грозного царя!..
Но нет. Князь Шуйский — «муж велеречивый и блудливый». Он понимает, что, пока жив Федор, пока Ирина, сестра Годунова, — царица, Бориса-правителя не свалить, а самому голову потерять недолго.
Но ничего, он потерпит, придет и его час.
Две недели шли допросы.
Василий Шуйский рвал и метал. Ну, будто сговорились — кого ни спроси, все твердят одно: «падучая его сразила». А как это «падучая» могла носком по горлу полоснуть?
И снова допросы. Царица Мария бьется в истериках, поносит Бориса Годунова, убийц подославшего. Но на показаниях опальной царицы не состряпаешь дела.
Да Василий Иванович Шуйский про себя и сам сомневается в том, что смерть царевича — годуновских рук дело. С какой стати ему было убивать малолетнего? Если боялся, что после смерти царя Федора царевич Дмитрий на престоле окажется и тогда Нагие ему, Борису, отомстят за все, так напрасные опасения: царевичу престол не достался бы. Федор по навету того же Годунова завещал бы его кому-либо другому, к примеру, Ирине, жене своей и Борисовой сестре.
Сам на престол метит? Тут уже и подавно убивать не следовало. Ведь если подтвердится, что он убийц подослал, то не только престола, а кроме крепких стен кельи далекого монастыря, не видать Борису ничего.
И забралась в голову Шуйскому мысль: «Ан уж не бояре ли, что супротив Борьки да патриарха Иова, царевича ножом полоснули, а потом на Бориса свалили? Оно бы сподручно — верное средство свалить ненавистного».
И вот в русской исторической литературе разгорелись споры. Убит или жертва несчастного случая царевич Дмитрий?
Карамзин был за то, что убит. Соловьев, много позже — также за убийство, ему вторит Костомаров. А вот Погодин, Арцыбашев и особенно Белов отрицают вину Бориса, признают правдивыми все строки следственного дела.
И по сей день в учебниках истории можно найти противоречивые показания: и убит, и зарезал себя сам.
Быть может, этот вопрос был бы и не столь существенным, но ведь он связан так или иначе с целой эпохой в жизни и борьбе русского народа с иноземными захватчиками. Что же касается Пушкина, царь-детоубийца — это очень своевременно. Это заставляло думать, делать выводы.
И вот когда мы уже готовы были поставить точку или еще один знак вопроса — убит или не убит, воскресное приложение к газете «Известия» — «Неделя» — опубликовало статью нашего крупнейшего источниковеда, блестящего исследователя истории древней Руси, академика Михаила Николаевича Тихомирова «Самозванщина».
Михаил Николаевич вновь обратился к следственному Углическому делу. В популярной статье он не рассказывает, почему это дело кажется ему сфальсифицированным. Академик Тихомиров уверен, что «факты в нем явно подтасованы, потому что главной целью следователей было все запутать, создать версию о случайной смерти». Не будем спорить с Михаилом Николаевичем, подождем, когда появится его специальное исследование. Он разрешил уже много исторических загадок, опроверг много ложных мнений.
Будем верить, что он разрешит и эту.
