«Их сиятельство» прочел прошение, позвонил, передал секретарю. В «деле» узника появилась еще одна бумажка, на ней стояло: «Приобщить к делу о 1 марта». Она была последней, перед ней был подшит конверт, в котором лежал проект, на проекте той же рукой написано: «Давать это на рассмотрение ученых теперь едва ли будет своевременно и может вызвать только неуместные толки».
Узник мечтал о Луне. Он умирал за социализм. Ему было двадцать семь лет…
Апрельский номер журнала «Былое» за 1918 год был целиком посвящен народовольцам, участникам «дела 1 марта 1881 года». В журнале были опубликованы статьи «Проект воздухоплавательного аппарата Н. И. Кибальчича» и «О проекте воздухоплавательного прибора системы Н. И. Кибальчича». Обе эти статьи написаны после того, как еще в августе 1917 года в архиве департамента полиции был найден пакет. В пакете — чертеж и описание воздухоплавательного аппарата, прошение отдать его на рассмотрение экспертов и отношение начальника жандармского управления генерала Комарова в департамент государственной полиции: «В удовлетворение ходатайства обвиняемого в государственном преступлении сына священника Николая Кибальчича, проект его о воздухоплавательном приборе при сем представить честь имею».
Проект смелый, проект, слухи о котором все время тревожили иностранную прессу. Она узнала об этом проекте из брошюры «Николай Иванович Кибальчич», Лондон, 1882.
Автор этой книжечки писал: «Что касается его проекта воздухоплавательной машины, то, если не ошибаюсь, он состоял в следующем: все ныне употребляемые двигатели (пар, электричество и т. д.) недостаточно сильны для того, чтобы направлять воздушные шары. Идея Кибальчича состояла, кажется, в том, чтобы заменить существующие двигатели каким-нибудь взрывчатым веществом, вводимым под поршень. Сама по себе эта идея, насколько мне известно, не нова; но здесь важны подробности: какое вещество вводится, при каких условиях и т. д. Будет, конечно, очень жаль, если инквизиторская ревность правительства заставит его сражаться даже с мертвым врагом и похоронить вместе с ним его, может быть, в высшей степени важное изобретение. Но всего вероятнее, конечно, что оно будет просто украдено, — благо протеста с того света никто не услышит».
Теперь о проекте Кибальчича написано много и нет необходимости рассказывать о его сути. Но, заинтересовавшись проектом, инженеры, ученые попросили архивистов собрать воедино все, что известно об изобретениях Кибальчича.
Ведь еще в том же 1918 году инженер Н. Рынин, впервые ознакомившись с проектом Кибальчича, писал: «Насколько мне удалось разобраться в русских и иностранных сочинениях по воздухоплаванию, за Н. И. Кибальчичем должен быть установлен приоритет идеи применения реактивных двигателей к воздухоплаванию, в идее, правда, практически еще не осуществленной, но в основе правильной и дающей заманчивые перспективы в будущем, в особенности если мечтать о межпланетных путешествиях».
Архивисты выяснили, что Николай Иванович не сразу и не вдруг за несколько дней до казни заинтересовался ракетными двигателями. Выяснили, что он был знаком с проектом планера симферопольского изобретателя Н. А. Арендта, знал он и об опытах Можайского.
Нашли несколько обрывков его записей о крыльях. Он считал, что крылья — это «регулятор движения в воздухе». Через много лет после казни Кибальчича другой русский гений вывел формулу ракетного двигателя, обосновал практическую возможность создания его. Это был Константин Эдуардович Циолковский.
Архив Кибальчича, будь он известен Циолковскому раньше, помог бы великому ученому во многих напряженных поисках, но архив был арестован и уцелел только случайно.
