– Нет! – рявкнул доктор, яростно заколотив тростью по траве. – Если бы только она рассказала мне! – Он понизил голос и задышал ровнее. – Вам, возможно, известно, что Силии Деверо после смерти сестры мерещились привидения?
– Да, – кивнул Дон. – Только Силия не страдает галлюцинациями!
– Вот именно, – согласился доктор Фелл. – Как раз благодаря этим россказням о привидениях я и понял, что девушка не страдает галлюцинациями.
И снова Дональд не смог сдержать удивления:
– Доктор Фелл, боюсь, я понимаю вас не лучше, чем Торли. За каких-то две минуты вы произносите второй парадокс! Посудите сами: все ждут судью, выносящего смертный приговор, а вместо него приходите вы и начинаете говорить загадками, играть словами. Я, как и Силия, начинаю приходить в отчаяние.
– Говорю же вам, – собеседник Дональда энергично взмахнул тростью, – в моем умозаключении нет никакого парадокса или игры слов! Вы и сами могли бы догадаться, если бы внимательнее изучили очевидные факты. А сейчас… – Он помедлил. – Сейчас мы идем открывать склеп. И…
– И что?
– И это только часть нашей задачи, – прошептал доктор Фелл. – Должен признаться, я ужасно боюсь! Пойдемте!
Они пересекли дорогу и ступили на луг. Чуть поодаль, в тени дубов, буков и кипарисов, высилась касуоллская церковь.
Внутри этого древнего храма, чья история насчитывала много веков, стояло каменное изваяние сэра Уолтера Д'Эстервиля. Одетый в кольчугу, ногами он попирал мраморного льва – скульптурная группа символизировала участие Д'Эстервиля в крестовых походах. Когда сэр Уолтер погиб в Палестине, осененный знаменем с черным крестом тамплиеров, леди Д'Эстервиль дала монашеский обет, и «Касуолл-Хаус» стал аббатством. А каменное изваяние древнего рыцаря, как и сам «Касуолл», и поныне осталось памятником нетленной любви.
Эта церковь была священным хранилищем памяти. «Я, Марго, беру тебя, Торли… – словно наяву слышалось хрипловатое контральто, – в законные мужья». И снова призрачный голос: «Отныне и навеки… И в радости и в горести… И в богатстве и в бедности… И в болезни и в здравии… До скончания…»
Дональд даже мог бы различить цвета нарядов и расслышать звуки органа.
Двое мужчин подошли к невысокой чугунной ограде. Тронутая ржавчиной калитка была открыта. За нею виднелась сама церковь; обогнув ее слева, можно было выйти на тропинку, где когда-то Холден встретил Силию.
Сейчас по левую руку от Дона возвышалась западная стена церкви с высокими стрельчатыми окнами, справа аркой нависали ветви высоких раскидистых буков. Холдену был хорошо знаком запах запекшейся на дневном жаре земли и влажный аромат пропитанной росой травы – дыхание самой земли навевало мысли о вечности. Лунный свет пробивался сквозь густую неподвижную листву. Дон заново переживал встречу на тропинке и другие встречи с Силией.
– О чем вы задумались? – раздался рядом осторожный возглас доктора Фелла.
– «Куда бредем?.. Куда все подевалось?» – процитировал Холден старые строки, напевно прозвучавшие в тишине.
Спутник молча кивнул, ступив под тень кипарисов, где из неухоженной травы выглядывали почерневшие и покосившиеся от времени надгробия. Западная часть кладбища поднималась в гору. Там, на склоне, освещенном луной, могильные камни походили на уродливые деревья.
Дону вдруг вспомнилась Италия, деревенское кладбище и черный зрачок пистолетного дула, следящего за ним из-за каменного надгробия. Но внезапно все воспоминания улетучились. Впереди, на ровной площадке, замыкая длинный ряд могильных плит, вырастало из земли приземистое строение, которого Холден прежде не видел: тяжелый серый камень, аккуратные колонны и железная дверь посередине.
Восклицание Дональда прозвучало неожиданно громко в кладбищенской тишине:
– Это что же?..
– Новый склеп? Похоже, да! – кивнул Гидеон Фелл, тяжело дыша то ли от быстрой ходьбы, то ли от внезапного волнения. – А старый, – добавил он, – вон там, на холме.
– И что теперь будем делать? – уже спокойнее произнес Холден.
– Дождемся моего друга Кроуфорда, а потом снимем печать и отопрем склеп.
– Снимем печать? – удивился Дон.
– Да. И быстренько осмотрим его изнутри. Больше ничего.
