Что является комплиментом моим способностям, надо полагать, размышлял он. Но я предпочел бы лучше отпуск, а не комплимент. Бутылочку пивка, гамак под деревьями, женщину, перебирающую мои волосы и говорящую мне, какой я замечательный…
Но ни одна приличная девушка не захочет иметь дело с ним в этой псевдочеловеческой оболочке, которую дали ему лларанские хирурги, подумал он, а избавления от этой униформы в ближайшее время, похоже, не предвидится. Взамен трех миллиардов беспомощных заложников в этой сделке Империя собирается потребовать полной капитуляции Федерации. Нужда в агентахимитаторах будет…
Он с усилием стряхнул раздумья, вышел из трансляторской и пошел по короткому коридору, открыл тяжелую дверь и очутился на мостике «Рисстайксила». Сджилла прошел мимо больших, мерцающих во мраке компьютеров через секцию связи с ее постоянным гулом и жужжанием, поскольку флагман держал связь со своим флотом, и поднялся по стальным ступенькам в дальнем углу этого помещения с высоким потолком. Там была святая святых командира — балкон. На флагмане он походил на королевский трон или священный балдахин. Отсюда Верховный командующий проводил политику Империи, повелевал жизнями и смертями экипажей десяти тысяч кораблей и вершил правосудие, это было неприкосновенное убежище. Быть приглашенным сюда считалось флотским эквивалентом личной аудиенции в Верховном Совете.
Сджиллу пригласили на мостик, а не на балкон, но он поднялся по ступенькам как к себе домой. Опыт долгих лет научил его, что нет ничего — абсолютно ничего — такого священно неприкосновенного для того, кто носит золотой значок разведки.
Сарно изучал гигантскую военную карту, которая занимала целую стену и была усеяна бесчисленными огонечками десятков различных цветов. Огоньки никогда не стояли на месте, они постоянно двигались, меняя многоцветный узор, сияя и мерцая, пульсируя и переливаясь, каждый оттенок и каждая степень яркости указывали на определенный аспект того гигантского комплекса, каким был флот, каждый элемент давал полную информацию тому, кто умел это прочитать. Сджилла подошел и стал за генералом, обойдя несколько меньших копий основной карты, используемых для подробного показа какой-то одной области.
Сарно положил трубку телефона, в которую говорил, поставил его на место среди почти двух десятков таких же и повернулся:
— Ну, Сджилла, что вы думаете о моей маленькой речи?
— Очень убедительно. Если бы я был землянином, я был бы потрясен до глубины души.
— Вы выглядите достаточно похожим, чтобы испытывать легкую дрожь прямо сейчас, — заметил генерал. — Эти хирурги сделали хорошую работу, не так ли?
— Точно.
— К сожалению, не такую хорошую, чтобы провести нашего друга Донована, а?
— Они работали только с моим скелетом, — возразил Сджилла, — хирургия может сделать очень многое, она не может только помочь перехитрить противника.
— Ты думаешь, он поймал тебя в ловушку? — В голосе Сарно слышался упрек. — Стыдно. Как же тебе удавалось обманывать земную Службу безопасности, если ты не смог перехитрить безногого старика?
— Он поймал меня в ловушку, — признал Сджилла уныло, — но он не настолько уж стар, а то, что он без ног, не мешает изворотливому уму. Я, к сожалению, оказался не на уровне в этом состязании: бесконечные допросы, тысячи миль в полете, практически без сна — все это утомило меня. Он поймал меня на моей собственной «легенде» как новичка. Нельзя недооценивать этого парня, генерал, — это может стать роковой ошибкой.
— А что бы вы предложили сделать с этим «парнем», как вы его назвали?
— Я могу многое предложить — и все это было бы очень неприятно для мистера Донована, — но я не буду.
— О? А почему же нет?
— Потому что, кем бы еще он ни был, он, кроме того, еще и непострадавший. Не важно, какое беспокойство он причиняет сам по себе — а он причиняет великое беспокойство, я это признаю, — он все-таки одна девятая очень сложной загадки, ответ на которую вы хотите получить и которую меня назначили раскрыть. Если он умрет или окажется покалеченным, он не сможет отвечать на вопросы — вопросы, от носящиеся к загадке непострадавших.
