— Миссис Уайлд, все золото, находящееся в этом зале, до крупицы, доставил я, не говоря уже о картах, заметках, дневниках и трех тысячах лучших геологических образцов, которые когда-либо привозились из Африки. Чтобы сохранить все это, я был вынужден пережить не только болезни. Я уцелел, пробиваясь через воюющие племена, избегая змей, которые больше вас. От влажности моя кожа покрывалась плесенью, от сухости мое горло забивалось
песком, не говоря уже о смертоносных насекомых и летучих мышах, заполонивших деревья...
Джеймс перевел дух, сощурив глаза. Ему надо было успокоиться.
Но он тут же продолжил:
— Я был потерян, болен, разбит, истощен, измучен. Вакуа дали мне все это золото не потому, что я милый молодой человек. — Кривая усмешка вновь появилась на его лице. — Хотя, возможно, и это сыграло свою роль. Конечно, эти золотые вещи преподнесли, потому что я все выдержал, несмотря на то что они сторонились меня. После возвращения я перестал походить на англичанина. Я составил свое мнение — докучливое и нелицеприятное — о правительстве, обществе и проклятой английской церкви. — Он еще раз перевел дух. — Нельзя сказать, что я совершенно не понимаю, что вы имели в виду под словами «искушенный и зрелый». Но я знаю, каково это — стремиться выжить, когда твоя кожа покрыта солью, волосы сбились и стоят дыбом, когда ты так осторожно дышишь, что от этого начинается нервная дрожь по всему телу. У меня гораздо больше опыта, чем у большинства мужчин, даже у тех, что вдвое старше меня, больше опыта, чем мне бы самому хотелось.
Джеймс горько усмехнулся:
— Искушенность и зрелость — для меня эти слова ничего не значат. Но вам я объясню — вы, возможно, видите перед собой куда более искушенного и зрелого мужчину, чем вам приходилось встречать до сих пор.
Николь ничего не ответила, борясь с впечатлением, которое произвели на нее его слова. Она лишь закивала в знак согласия.
— Хорошо, мистер Стокер, — сказала она. — Вы отважный, надежный субъект...
— Который хочет прийти к вам сегодня вечером и разбудить вас завтра утром.
Николь рассмеялась, застигнутая врасплох.
— Нет. — Она отрицательно покачала головой. — Отважный вы или нет, но я не хочу иметь с вами дела. И если вы действительно страдали, то должны понять, что я принесу вам несчастье. Я слишком стара для вас, и в моем прошлом слишком много темных пятен.
Николь нахмурилась и посмотрела в сторону бального зала.
— Хотя я и не понимаю, в чем дело, но сегодняшний инцидент скажется на моей репутации. У меня нет приличных связей здесь, в Англии. Я богатая иностранка без поддержки. Я не такая уж важная персона, чтобы поддерживать со мной знакомство. — Николь накинула на плечи шаль, затем, глядя себе под ноги, произнесла то, чего не должна была говорить: — Вы достойный молодой человек, вас, если не совершите никаких опрометчивых поступков, ожидает блестящее будущее. Вокруг много прелестных молодых женщин.
Она тяжело вздохнула: после всего случившегося Николь чувствовала себя уставшей.
— Благодарю вас еще раз, мистер Стокер, — она поспешно поправила себя, — доктор Стокер. Я не хочу выглядеть неблагодарной, ведь вы были так добры ко мне сегодня. Благодарю за все, а теперь вам пора возвращаться на прием.
Она подняла руку, привлекая внимание швейцара. Когда он подошел, Николь попросила:
— Будьте добры, остановите для меня кеб.
Тот в ответ кивнул и вышел.
Смущенный, молодой человек нахмурился, поколебался, меж бровей у него появилась глубокая морщина.
— Вы не должны брать кеб, — сказал он.
— О, прекратите...
— Вы не поняли меня. Я только хотел объяснить вам, что в Лондоне леди не уезжают домой без сопровождения в наемном экипаже. — Почти извиняясь, Джеймс продолжил: — Считается, что этот лихой транспорт предназначен для мужчин. И возможно, по этой причине кеб считается неподходящим транспортом для ночной поездки одинокой женщины. Этот самонадеянный поступок может повредить вашей репутации куда больше, нежели происшествие в зале.
Николь удивилась, но не двинулась с места.
— Что ж, внешний вид может быть обманчив. Не беспокойтесь, со мной все будет в порядке. Спокойной ночи, доктор Стокер.
