Я нажал еще раз и немного попридержал кнопку звонка.
— Да-да-да! — раздраженно крикнул мужской голос. — Слышим!
Дверь рывком распахнулась, и Терье Хаммерстен уставился на меня.
— Кто таков? Какого хрена надо?
— Моя фамилия — Веум. Не знаю, помните ли вы меня, — заученно проговорил я.
Он подозрительно рассматривал меня. Он тоже постарел на десять лет, и это было заметно. Волосы стали жиже, а шея — толще. Но не узнать его было невозможно. Он был похож на мафиози, причем без всяких специальных усилий с его стороны. На нем были белая рубашка и коричневые брюки — обе вещи немного тесноватые, в обтяжку, а под рубашкой — красная футболка, видневшаяся из расстегнутого ворота. Засученные рукава рубашки открывали темно-синие татуировки: якорь на одной руке и плохо выполненная Венера на другой.
Медленно, со скрипом, он вытащил воспоминание обо мне из своего внутреннего архива. Я увидел по глазам, что он меня узнал.
— Ну. Помню я тебя. Ты из охраны детства, так?
— Больше нет. Но когда мы встречались — верно, я работал в службе охраны детства. Мы виделись дома у Метте Ольсен.
— Терье! — крикнули из квартиры — Кто там?
— Ну а сегодня я приехал побеседовать с вашей сестрой, Труде.
— Труде? А что ты от нее хочешь?
— Поговорить с ней, я уже сказал.
Он повернулся вполоборота в квартиру:
— Тут пришел один, по фамилии Веум. Говорит, хочет побеседовать с тобой.
— Ну так впусти его! А то что он там стоит и вякает?
Терье Хаммерстен неохотно посторонился и дал мне войти. Пройдя по маленькому коридорчику, я оказался в квартирке, которая состояла из двух комнат и кухни. Сигаретный дым тяжело повис между недорогой мебелью, заказанной по каталогу ИКЕА. Окна выходили на главную дорогу. На другой стороне фьорда виднелась гора Хейле, словно огромная серая стена.
Труде Твейтен оказалась маленькой костлявой женщиной, чем-то похожей на Метте Ольсен, только с темными волосами и более резкими чертами лица: высокими скулами и острым подбородком. Нос длинный и тонкий, широко распахнутые глаза — темно-синие, волосы коротко, почти по-мальчишески подстрижены. Силье на нее была совсем не похожа. На Труде были узкие джинсы и темно-синяя хлопковая рубашка, на плечи накинут светло-серый жакет.
Она поднялась с кожаного красно-коричневого дивана и ждала, когда я войду в комнату. Я подошел, протянул руку и представился. Руку она нерешительно пожала и вопросительно посмотрела на меня:
— В чем дело? Вы по технике безопасности?
— Нет-нет. Я работаю частным детективом.
— Чего? — тут же встрял Терье Хаммерстен. — Частный нюхач? И какого хрена ты тут вынюхиваешь?
Я повернулся к нему.
— Я только что был у Метте Ольсен. Она-то ни о чем не знает. Но я исхожу из того, что вы находитесь под подозрением.
— Это в чем же?
— В двойном убийстве в Аньедалене.
— Ах ты, хрен легавый! Да я понятия не имею, о чем речь.
— Терье! — предупреждающе сказала ему сестра. — Не надо… — Она вновь повернулась ко мне и кивнула: — Мы знаем о том, что случилось. Мне позвонили из офиса ленсмана. Относительно Силье.
— Я так и думал.
— Мне даже дали перекинуться с ней парой слов.
— А ты-то тут при чем, хотел бы я знать! — вмешался Хаммерстен.
Но я не обратил на него внимания.
— Думаю, с Силье все в порядке. Она под присмотром, — сказал я его сестре.
Она горестно посмотрела на меня.
— Я… я надеюсь, — сказала она слабым голосом, но… Давайте присядем. Так что вы хотели мне сказать? Терье! Пожалуйста, принеси кофейную чашку из кухни…
Хаммерстен гневно фыркнул, но послушался.
На столе появилась кружка, и Труде Твейтен наполнила ее из термоса, стоявшего на низком столике, выкрашенном под тиковое дерево.
Я сел на стул, она — на диван, Терье Хаммерстен, не спуская с меня глаз, — на второй стул. Он скрестил руки на груди, готовый начать драку в любой подходящий момент.
— Это ужасно, то, что произошло во вторник… Сказала Силье хоть что-нибудь, что может пролить свет на это преступление? — обратился я к Труде.
Она прикурила сигарету и ответила:
— Нет-нет. Мы вообще очень недолго говорили — всего несколько слов. Она успела только сказать, что с ней все в порядке, все хорошо.
