Прививать хорошие манеры, разумеется, необходимо, особенно в этом непредсказуемом возрасте, и, поскольку близнецы были сущим наказанием, в общественных местах с ними обходились гораздо строже, чем обычно. Но если двое детишек всю неделю ждут, чтобы их чмокали, тискали и крепко обнимали, а вместо этого получают урок этикета и суровые взгляды…
— Мистер Камерон, — сказала я, занимая стул, который освободил Йен. — Ваш сын снял одежду и пошел умываться. В это время мы видели кого-то у жертвенного костра… Это был не жрец, а жрица, взирающая на дело рук своих.
Колин уставился на меня:
— Вы хотите сказать, что Анни… Нет! Она была напугана до смерти!
Опять «Анни». Адам упоминал, что мать близнецов звали Анной…
— Именно она, — упрямо кивнула я. — Как я понимаю, Йен не увлекался столь специфической одеждой?
— Увлекался? Да он ее ненавидел! Я должен был это понять…
— Когда Дик издевался над ним, Рут почувствовала, что обязана вмешаться, — продолжала я. — Но когда дело было сделано, и вы разозлились, ей не хватило смелости признаться, а Йен ее не выдал.
— Да, он никогда бы ее не выдал, — с довольным видом согласился Колин Камерон. — После того как умерла их мать, я поручил ему опекать Анни. — Синие глаза сейчас были такими же невеселыми, как и тогда, перед аварийной посадкой в Хитроу.
— Но Йен такого же возраста, как и Рут, — язвительно заметила я.
— Не совсем. Он на тридцать минут старше, а за это время можно многому научиться. — Лицо его стало лукавым.
— Вопрос в том, что вы собираетесь делать.
— Я собираюсь попросить кого-нибудь съездить со мной в Плимут и помочь купить им что-то более подходящее.
— Очень правильно, — одобрила я.
— Значит, договорились? — заулыбался Колин.
Я удивленно уставилась на него:
— Но ваша невестка, наверное, лучше с этим справится…
— Магда? Да это же она купила килт!
— Вы должны были решительно воспротивиться. В конце концов, это ваши дети!
«И это я говорю Колину Камерону?» — недоверчиво подумала я. В любом случае одно хорошее дело сделано: я реабилитировала Йена в глазах отца, и справедливость восторжествовала.
Мама сидела со мной на скамейке, когда Камероны толпой вывалились из отеля и начали усаживаться в машину. Зрелище было колоритным, и несколько постояльцев остановились, чтобы на него посмотреть. Как оказалось, Фемида проявила милосердие: Рут не лишили поездки на море. Процесс усаживания затянулся; в суматохе девочка-подросток, которая в столовой все время пристально смотрела на Камерона, робко подошла к нему и протянула блокнотик для автографа. Колин, сияя, наклонился, пристроил блокнотик у нее на плече и расписался. «Театральный жест», — подумала я.
Наконец они уехали. На желтый твид, из которого я шила сарафан для куклы Рут, внезапно упала тень.
— Бог в помощь! — произнес Адам, и мое сердце подпрыгнуло. — Знаешь, я соскучился и заехал, потому что хотел еще разок взглянуть на твое личико, — добавил он, и мое настроение сразу же поднялось.
— Ты видел его и раньше, — пробормотала я, отрезая нитку.
— Да, конечно, — согласился Адам и принялся разглядывать меня, склонив голову набок. — Мне придется быть очень осторожным с тобой… чтобы выбрать правильный ракурс.
Только тут я заметила в его руках фотоаппарат.
— А чем тебя не устраивает, к примеру, мой левый профиль?
— Всем. С этой стороны ты слишком похожа на школьную училку.
— Но я и есть школьная училка! И горжусь этим. Кстати, я что-то не припомню, чтобы просила тебя о такой услуге.
— Это я просила, дорогая, — призналась мама, сидевшая до этого тихо как мышка.
— Ага. Так что лучше побыстрее с этим покончить. — В голосе Адама не слышалось особого энтузиазма.
Я отложила шитье и предложила всем немного прогуляться.
— О, только не я, Деб, если ты не возражаешь, — заявила мама. — Ненавижу вересковые пустоши, мне там как-то неуютно.
«Ты не особенно уютно чувствовала бы себя и на Бонд-стрит, — весело подумала я, — если бы у тебя возник такой шанс оставить меня наедине с Адамом».
Вересковые пустоши потрясали воображение. В траве стрекотали кузнечики, над холмами, как стрелы, мелькали птицы, скалистые вершины впереди блестели в солнечных лучах, и слабо мерцал сам вереск.
