Надев тапочки, я оставила Оливию в коридоре и вошла в гостиную, где на диване лежал папа. Я встала лицом к гигантскому телевизору с плоским экраном — еще одно преимущество маминой работы — и скрестила руки на груди.
— Смотришь американские новости? — спросила я.
— Мм, — проворчал он. — Представь, Эл. Им нужно было выкопать мертвую женщину на кладбище в Колме, но они случайно откопали другую женщину с точно таким же именем. Вопиюще, да?
— Ужасно, — сказала я.
Папа поднял пульт и переключил канал.
— Оливия наконец-то уговорила тебя пойти в тот караоке-салон?
— Да, уговорила, — ответила я.
— Твоя сестренка настойчива.
— Боже, не говори.
— Как все прошло?
— Честно говоря, было довольно весело. Было приятно снова петь, даже несмотря на то что пришлось делать это в заплесневелом подвале.
— Это здорово, Эл.
Я наклонилась, подняла пачку американских газет, которые папа оставил на полу, и аккуратно сложила их стопкой на стеклянном кофейном столике.
— Где мама?
— Она принимает у себя несколько высокопоставленных лиц из Гонконга. Хотя сегодня вечером она не должна быть дома слишком поздно.
Я опускаю взгляд на папино лицо. Его тонкие песочно-светлые волосы рассыпались по подушке под головой, а темно-голубые глаза казались еще голубее в прыгающем свете светодиодного экрана. До того как мы переехали в Сеул, папа был так же одержим работой, как и мама, может быть, даже больше. Он был веб-дизайнером, но для него это была не просто техническая работа, а скорее вид искусства. Раньше он рисовал сначала вручную, у него были миллионы альбомов с эскизами по всему дому на случай, если его настигнет вдохновение, когда он будет бриться или варить кофе. Однако он еще не получил должность в Сеуле из-за некоторых проблем с рабочей визой, так что я обычно находила его здесь, на диване перед телевизором. Думаю, он чувствовал себя немного подавленным.
— Ладно. Ужин? — спросила я.
— Вы, ребята, не против сами все организовать сегодня вечером?
Поскольку мама была очень занята новой работой, а папа очень занят… диваном, в последнее время я почти каждый вечер готовила ужин.
— Конечно, — ответила я.
Я вышла из гостиной и обнаружила Оливию, сидящую за кухонной столешницей перед своим ноутбуком. Она разглядывала сайт Top-10 Entertainment.
— Этого не случится, Лив.
— Я просто смотрю! Боже!
После завтрака все еще оставалось несколько грязных тарелок, поэтому я собрала их и бросила в раковину.
— Хочешь сегодня курицу или говядину? — спросила я.
— Умммм, курицу.
Я открыла шкаф, схватила две упаковки рамена со вкусом курицы и поставила кипятить немного воды. Наша кухня была моим любимым местом во всей квартире. Она напоминала мне фильм «Особое мнение», все гладкое, новое и блестящее. Приборы были ярко-белыми, от компании Samsung (пока мы не переехали в Корею, я не знала, что Samsung производит что-то, кроме телевизоров и телефонов). У нас даже было два полноразмерных холодильника, один на кухне и один в кладовой. Мама сказала, что тот, в кладовке, предназначается для хранения кимчи, но мы в основном держали там содовую.
— Эл…
— Нет. — Я разорвала упаковку лапши и вытащила маленький пакетик с ароматизаторами из фольги.
— О, да ладно, я просто хочу сказать тебе одну вещь!
— Ты скажешь мне, даже если я не хочу ее слышать?
— Угу.
— Хорошо, — смягчилась я. Я чувствовала себя немного неловко из-за того, что накричала на нее после караоке. — Что еще ты хочешь мне сказать?
— Хорошо, итак, — сказала Оливия, драматично прочищая горло. — Похоже, в следующие выходные будет открытое прослушивание — девочки в субботу, мальчики в воскресенье. Я предполагаю, что Top-10 приглашает публику пробоваться раз в год.
— Что, как «Американский айдол» или что-то в этом роде? — спросила я.
— Да, я так думаю.
— Значит, там будет миллион человек.
— Эм, да, похоже на то, — сказала она, нахмурившись.
— Отлично. Второй страйк. Что-нибудь еще? — Я опустила два толстых куска сушеной лапши в кипящую воду и помешала, чтобы расколоть их.
— Там также говорится, что прослушивание состоит из трех частей: пение, которое ты пройдешь, хореография и короткое интервью.
